Изнанка веера. Приключения авантюристки в Японии
Шрифт:
Создается впечатление, что японцам вообще не нужно думать самим, все за них решит ласковый голос невидимого руководителя: поможет, подскажет, научит…
Я вышла из вагона метро на указанной в записке станции, и, о ужас! она называлась не Nagoya Castle [11] , как это вывела мне крупными печатными буквами филиппинка Тереза.
Не зная, что предпринять, я подошла к схеме метрополитена. Такой станции не было.
Перечитав все названия, мне не оставалось ничего другого, кроме как обратиться к первому попавшемуся аборигену, которым оказался симпатичный молодой человек в строгом костюме и с дипломатом в руках.
11
Нагойский Замок (англ).
Я произнесла: «Нагоя кастле», – и подвела его к карте. Молодой человек начал что-то быстро объяснять, на что я могла лишь развести руками. Тогда он произнес тираду на английском – тот же результат.
При этом я преданно смотрела ему в глаза и все произносила: «Нагоя кастле, Нагоя кастле». Наконец, устав от моего непонимания, он сдался, взял меня за руку и повел в нужном направлении. Оказалось, что я вышла на нужной станции. Тереза перепутала только ее название.
Прекрасный замок возвышался над Нагоей, отражаясь в зеркальном канале.
Мой гид откланялся, и я отправилась гулять по парку, разбитому вокруг замка. Быстро темнело, в воздухе разносился запах сладостей.
Потемневшие беседки из живых растений были облюбованы местными бомжами, и я не решилась беспокоить их в столь поздний час. Мимо по аллейкам парка великого сёгуна скользили огоньки велосипедистов. В воде плескались жирные гуси, а чуть в стороне от них изгибала шеи пара лебедей.
В этот раз я приехала слишком поздно, и музей был уже закрыт. Я решила во что бы то ни стало вернуться сюда, чтобы осмотреть внутренние покои замка. Это удалось сделать через выходной, когда мы с Полиной и нашими новыми друзьями приехали туда на экскурсию.
Увы, оказалось, что в войну Нагойский Замок был разрушен до основания, а затем восстановлен.
Замок второго дубля, замок которого нет, но он все же существует – вот таким остался в моей памяти Nagoya Castle с его гербом в виде золотого дельфина.
Мы и они – два разных мира
Однажды в клубе меня пригласили за столик к одному из постоянных клиентов. Я знала его в лицо, но сидеть с ним до этого не доводилось. Поздоровалась, гость дал мне понять, что я могу сделать заказ для себя.
– Джулия, – начал он разговор, вздыхая и качая головой, как человек, вынужденный поведать о чем-то неприятным. – Джулия, ты молодая и красивая, но ты ничего не знаешь о японцах.
Я попыталась вежливо поддакнуть, но он явно не нуждался в поддержке и не собирался пустословить. Поэтому он остановил меня и продолжил.
– Японцы – единственный народ на земле, который сохраняет до глубокой старости чистую детскую душу, поэтому-то мы все так молодо выглядим. Сколько по-твоему мне лет?
Я пожала плечами. Гость обладал приятной полнотой, его доброе лицо украшали маленькие щегольские усики, а в прическе, насколько это позволяло разглядеть освещение, не было ни одного седого волоска.
– Пятьдесят? – предположила я, опасаясь, что добавила ему лишние годы.
– Мне шестьдесят семь, – спокойно ответил он, наблюдая за моим удивлением. – У меня семья и уже четверо внуков от сына и дочки, у меня полно хлопот, но я выгляжу на пятьдесят. Это нормально. В то время как вон тот гость, с которым ты разговаривала до меня и который выглядит на все семьдесят, на самом деле – мой одноклассник.
Я невольно повернула голову к столику, где все еще сидел мой предыдущий гость-клиент.
– Японцы не должны так выглядеть, это неправильно. Если такое происходит, о человеке можно сказать лишь одно – его душа давно умерла. А значит ты общалась с трупом, – резюмировал мой собеседник.
Меня передернуло.
Надо же, так просто и так ясно. Тело – храм или дом души. Но когда душа умирает, за ее обиталищем уже некому присматривать, поэтому человек разлагается на глазах.
Молодцы японцы.
О японской еде и не только
Ямада-сан был женат шесть раз, этому разодетому в костюм из крокодиловой кожи богачу, казалось, было по плечу соблазнить любую из понравившихся ему женщин. Тем не менее, когда я увидела фотографию его последней двадцатилетней жены (самому Ямада-сан было за семьдесят), я невольно задала вопрос о причине развода. Красота японки, глядевшей на меня с фотокарточки, была безупречной.
– Она была плохой женщиной, – поморщился Ямада-сан.
Возникла неловкая пауза. Понимая, что возможно ляпнула лишнего, я отщипнула ягоду от виноградной кисти, лежащей на блюде.
– Она была плохой женщиной, – повторил Ямада-сан, глядя мне прямо в глаза, будто желая открыть мне какую-то страшную тайну. – Она не любила японскую кухню!
Такая причина может показаться фантастической, если не учитывать, что среди японцев очень много долгожителей. Каждый или, по крайней мере, большинство желают жить до ста лет, а если получится, то и больше. Долголетие же японцы напрямую увязывают с качеством питания, будучи твердо убежденными, что именно блюда традиционной японской кухни делают людей красивее и продлевают им жизнь.
Напрашивается вывод: если жена не заботиться о правильном японском питании мужа и своем собственном, то она попросту не желает ему долгой и счастливой жизни. Да и сама злокозненно норовит превратиться в безобразную и разваливающуюся старуху.
Ну кому это понравиться?!
Отношение к семье
До сравнительно недавнего времени развод считался в Японии позором, могущим повлечь за собой проблемы на работе. Разведенные медленнее прочих поднимались по служебной лестнице, а то и вообще останавливались в карьерном росте. Их могли не взять на работу. Еще бы, ведь семья для японца – самое ценное, что только может быть в жизни. Отсюда, если человек уходит из семьи, разрушая ее вместо того, чтобы всеми силами поддерживать, он покушается на святая святых.