Изнанка желаний
Шрифт:
В него словно из танка выстрелили. Половину капота снесло напрочь, из него вырвало двигатель, отбросило его на десяток метров. Обрывки металла усеяли дорогу. Бойкая покрышка поскакала по асфальту.
А я запрыгала на одной ноге, матерясь сквозь зубы и потирая отбитые пальцы. Из глубины сознания всплыла дурацкая мысль: надо было ботинки нацепить, а то так и порезаться можно.
Однако она быстро утонула в волне ликования. Точно! Я ведь девочка-волшебница! Мне подвластны силы, недоступные обычному человеку! Мне нипочём падение с большой высоты,
И я расхохоталась. И не звенели в моём смехе никакие психованные нотки! Я просто… обрадовалась открытию.
— Хана тебе, демон грязный, — ухмыльнулась я и, сжав кулаки, встала в боевую стойку.
По крайней мере, мне казалось, что так выглядели боевые стойки. Драться меня никто, кроме улицы, не учил. Но хулиганы не жаловались. Иногда доставалось им, чаще — мне. Суровая школа жизни сделала своё дело. Я не стеснялась бросать песок в глаза врагам, так-то. И по шарам тоже заряжала.
Томительно тянулись секунды, но кот не показывался. И только я собралась засчитать ему техническое поражение, как стена моего дома (и, хуже того, квартиры) взорвалась. На землю посыпалось каменное крошево, пара крупных обломков с торчащей арматурой раздавила клумбы.
Какая же ты сука, тварь блохастая. Всё, финиш. Я официально бездомная.
А на асфальт грациозно прыгнул демон. Его высота смутила ещё меньше, чем меня: он даже не встряхнулся после того, как пролетел метров пятнадцать.
Я завопила. Кажется, ругательства. Кажется, неприличные. Но важнее то, что я подхватила уполовиненный корпус машины и, крутанув его, отправила в сторону зверя.
Он почти увернулся. И в его случае почти означало, что выступающая железка задела ему бок. На проезжую часть закапала густая чёрная кровь. Демон пошатнулся, и его уши прижались к голове.
— Во имя добра, справедливости и моей хаты я тебя, гадёныш, урою, — оскалилась я.
Легче сказать, чем сделать. Ко мне рванула стремительная тень, воздела лапу, распахнула пасть… и я едва отпрыгнула от верной смерти. Споткнулась, кувыркнулась, встала — лишь для того, чтобы упасть снова, перекатиться от острейших когтей. Они прочертили на асфальте чёткие продольные полосы. Чутьё подсказало, что прямая встреча с когтями чревата мгновенной гибелью. И стойкость волшебницы тут не поможет.
Так мы какое-то время и танцевали. Демон прыгал на меня, колотил лапами, пробовал сбить с ног хвостом, а я уворачивалась и скакала вокруг него. Разок пнула по лапе, и котяра обиженно взвизгнул.
Но конечность ему не оторвало. К сожалению, твари из ада попрочнее честного автомобиля.
Я уставала. Нет, по старым меркам я держалась отлично — до перевоплощения я бы уже давно сбила дыхание и упала срубленным деревом. Но и сверхчеловеческой силы, скорости и крепкости было маловато, чтобы на равных состязаться с порождением бездны.
И какого, собственной говоря, чёрта? Добро всегда побеждает зло! Я обязана выиграть — хотя бы для того, чтобы раствориться в чёрной дыре с осознанием выполненного долга.
Но судьба сурово обходится с хотелками. Мою вот она пережевала и выплюнула. Сраный блохастик достал меня на излёте, и я отлетела поломанной куклой метров на пять, в полёте пару раз перевернувшись.
Котик совсем не жалел сил.
От его шлепка сердце с желудком будто местами поменялись. Я приподнялась на локтях. Интересно, если я плюну на прощание демону в усы, это подпортит ему настроение?
Проверить гипотезу мне не довелось.
Тварь нависла надо мной, облизнулась, капнув кислотой на асфальт, и в неё врезался яростный поток пламени.
Окрестности заполыхали так, будто безумный пироманьяк залил всё бензином и, ухохатываясь, вдавил гашетку огнемёта. Языки огня обожгли лицо. Я свернулась клубочком, защищаясь от злобной стихии. В мозгу билась единственная мысль: уйди, погасни, исчезни! Одежда, и без того пострадавшая при падении и в бою, сгорала с прямо-таки неприличной скоростью.
То ещё ощущение: по тебе бегает пламя, кусает всё напористее, добираясь до мяса.
И вдруг огонь схлынул. Стих в один миг, будто его и не было. Я лежала на асфальте, слушала своё дыхание и понимала, что я окончательно перестала что-либо понимать.
А потом чей-то ботинок заехал по многострадальным рёбрам.
— Тебе кто, мерзавке, разрешал лезть на мою территорию? А? Не слышу ответа!
А я не могла ответить. Была слишком занята тем, что ловила ртом драгоценный воздух.
После ослепляющего пламени в глазах плыло. Сперва вернулись силуэты, затем картинка прояснилась. Я обнаружила, что пялюсь на симпатичную рыжеволосую девчушку, одетую по-спортивному небрежно. Стоптанные кроссовки, полосатые треники, облегающая водолазка. Она очень приятно подчёркивала выдающиеся достоинства незнакомки.
Я заморгала. Раскрыла губы и что-то пропищала. Сама не знаю что.
Незнакомка брезгливо сощурила алые глаза.
— Так, с тобой всё ясно. А вот с тобой…
Она нагнулась и подняла какой-то чёрный мешок. Секунду спустя стукнуло осознание. Не мешок, а кот, заметно съёжившийся, но всё ещё громадный, как боров, чёрный, как сажа, и с нелепыми кавалерийскими усами.
Казалось, незнакомка не испытывает никаких трудностей, удерживая здоровяка одной ладонью.
— Колись, Бехемот, что учудил, — процедила молоденькая девушка, — А то мне ведь не трудно тебя дожарить.
Кошак жалобно мяукнул, свесил лапки и пробормотал:
— А я что? А я ничего. Никого не трогаю…
По причёске незнакомки пробежали белоснежные искры.
— Каюсь, грешен! — возопил кот, — Стянул, стащил, украл печать инициации! У миритриток выцепил! Отыскал брешь в хранилище, забрался, а эти дурынды даже не подумали дополнительную защиту навести.
— То есть это не печать Стехиоса?
— Что вы! У вас — ни за что! Ни за что не стал бы воровать. Ценю нашу дружбу. А вас, милостивая госпожа Рита, ценю больше всех — за милосердие, доброту и…