Изнанка
Шрифт:
Валера наконец сел в кресло и нервно закурил. Медленно выдавил:
– Ты про сцену на сорок шестом этаже, я правильно понимаю?
Феченко непонимающе уставился на него.
– На каком таком этаже?
– На сорок, мать его, шестом!
– Не было там такой сцены вовсе...
– Та-ак... – Рысцов встал и прошелся по кабинету, повернулся на каблуках и поинтересовался: – А что же тебя в таком случае удивило?
– Ну... несколько странно выглядело, когда этот самый... майор Степанов, что ли... ни с того ни с сего полез на шпиль Адмиралтейства в Питере...
–
– На шпиль. Вообще-то он должен был гнаться за бандюганом каким-то по Васильевскому острову. Я сначала думал, напутал чего по невнимательности, даже специально сценарий в Интернете нашел и проверил. Все правильно – обязан бежать по улице. Погоня и так далее... А этот тип вдруг...
– Стоп. – Рысцова буквально озарило: – Ты какой фильм смотрел?
– «Северная канонада», по-моему...
– Ясно.
Валера усмехнулся. Черт возьми, они просто о разных картинах последние пять минут рассуждают. Остолопы. Оба.
– Так он, говоришь, полез на Адмиралтейскую иглу?
– Ну да. – Феченко передернул плечами и выдрал еще один волосок из бороды. – Я же сам перепугался жуть как...
– Почему?
– Так я в интерактивном режиме глядел. В теле этого пресловутого майора... И главное, ни черта не могу поделать, представляешь! Лезу как чумной... Ни остановиться, ни обратно спуститься – словно бес вселился. Сэйф-система такое экстренное пробуждение мне устроила – будто из пушки в явь выпустила...
«Ничего себе! – подумал Рысцов. – Экстренка – это уже нешуточно. Для того чтобы аварийная система С-визора сработала, человека нужно капитально испугать».
– Ясно, – сказал он вслух. – А зачем тебе сейчас Копельников с Петровским нужны?
– Ну как же, – почесал в затылке длинноволосый начальник отдела культуры, – интересно было бы поспрашивать у них, с какой целью такие нелогичные и странные поступки пропускаются в прокат... Мы бы репортаж любопытный сделали...
– Репортаж любопытный... – передразнил его Рысцов. – Канал разваливается, а вы все, как гиены, набрасываетесь на падаль! Стыдно должно быть...
– Бу-бу-бу, – обиженно прогудел здоровяк, выходя из кабинета. – На планерку опоздали уже, наверное...
Валера нахмурился, задумчиво теребя в пальцах сигарету. А он, пожалуй, не так прост, этот Феченко. Такой своего не упустит, хоть и строит из себя цитадель галактической грусти. Конь, вот кого он напоминает. Пасущийся на лугу сивый жеребец, уныло водящий глазами из стороны в сторону, любимец детворы, доверчиво берущий хлебный мякиш из рук... и при всем этом готовый в нужное время зарядить с места в такой карьер, что не дай бог под копыта попасть.
И предчувствие еще это гребаное не отпускает. Словно вокруг что-то нагнетается, и этот груз чувствуют все. Будто медленно увеличивается давление в наглухо закрытом помещении...
Планерка! Рысцов метнул взгляд на часы – две минуты одиннадцатого! Вика казнит. Бросив изрядно помятую, но так и не прикуренную сигарету в органайзер, он вылетел из кабинета. И бегом, бегом к главреду...
– ...наложен арест до выяснения обстоятельств, – холодно закончила Мелкумова и, шарахнув дверью так, что косяки задрожали, вышла.
Все тут же загалдели, стали возмущаться, взорвались вопросами:
– А как же выборы? Политики нас сгноят. Бабки-то проплачены уже!
– Зарплату, между прочим, сотрудникам давать надобно!
– Другие каналы, поди, работают...
– Виноватых нужно искать, а не жизнь людям портить!
– Эти кагэбэшники вечно суют свой нос туда, где не смыслят ни шиша!..
– На сколько дней-то?..
Рысцов подсел к Шурову, который словно сомнамбула качался из стороны в сторону, закрыв уши руками.
– Эй, ханыга! Чего тут случилось?
Артем отнял ладони от ушей и разметал лежавшую перед ним кучу вечных записулек в разные стороны. Яростно, как-то даже гневно-весело разметал!
– С подачи ФСБ на все имущество 24-го С-канала прокуратурой наложен арест до выяснения, – зло сообщил он. – Так что считай, теперь мы с тобой безработные!
– За что?
– Ты про арест или про безработицу?..
– Прекрати паясничать!
– Иди в таком случае к федералам и узнай, за что, – глухо сказал Шуров, снова закрывая уши.
Тем временем в кабинете появились несколько людей в штатском и милиционеры. Где-то вдалеке запиликала сирена.
– Уважаемые сотрудники двадцать четвертого С-канала! Просим вас незамедлительно покинуть здание! – громко сказал один из эсбистов, облаченных в строгие однобортные костюмы. – Пожалуйста, в порядке очередности проходите к лифтам и не позволяйте возникнуть панике! Вам помогут сотрудники милиции и ОМОНа...
Гвалт, как и стоило ожидать, после этого заявления лишь усилился. В помещении стали появляться серые камуфляжи омоновцев. Ситуация накалилась до предела; даже Артем убрал руки от ушей и, похлопав себя по щекам, попытался очухаться.
Первой завопила Ситамова:
– Произвол! Долой произвол! Свободу честной прессе!
Ее довольно бесцеремонно схватили под руки двое ментов и потащили вон. Следом за Валентиной Николаевной вывели еще нескольких завывающих на разные лады, брыкающихся женщин и одного мужика – кажется, вспотевшего больше обыкновенного Сурьева, который сыпал угрозами и тяжело дышал, как все толстые люди во время стрессов. Остальные покидали кабинет относительно спокойно. Кто-то, будучи в ступоре, машинально передвигал ватными ногами, другие вполголоса переговаривались, искоса глядя на милиционеров, а некоторые даже находили в себе силы подшучивать над фээсбэшниками, на что последние не обращали решительно никакого внимания.
Рысцов с покачивающимся Шуровым выходили в последних рядах.
– Ты в курсе, что творится на других каналах? – шепотом спросил Валера.
– Кажется, Игоревна говорила... – Артем наморщил узкий лоб. Видимо, похмелье и впрямь выдалось не из легких. – Закрыли наш и еще три или четыре. Остальные пока не трогают...
– Ясно...
– Ни хрена ничего не ясно, – подбил черту Шуров, пихаясь локтями в переполненном лифте.
Рысцов промолчал. Этот щуплый, толком не протрезвевший пиарщик прав. Не ясно. Ни хрена. Ничего.