Изоморф. Дилогия
Шрифт:
– Ясно, – кашлянул я и окинул скептическим взором огромное помещение, больше подошедшее бы какому-нибудь дворцу.
Ничего себе у него проходная комната! Да тут в футбол играть можно! Огромные окна. Правда, занавешенные тяжелыми шторами. Такие же огромные дверные проемы, ведущие в соседние помещения. Потолки такие, что мне даже с двух табуретов до них будет не допрыгнуть. Если еще и спальня с уборной окажутся под стать, то я, пожалуй, решу, что мне выделили в единоличное пользование весь этаж!
В ответ на вопрос Макса я только мотнул головой.
– Не надо других. Будем
Нуррята рысцой вбежали внутрь и, покрутившись вокруг, отправились исследовать новые территории. Ну и я… хм… за ними пошел, по пути открывая дверцы шкафов, выдвигая один за другим ящики комодов, заглядывая под кресла, пробуя на ощупь мягкость кушеток, диванов и с интересом приглядываясь к стоящим на полках безделушкам.
Ничего так жил прежний хозяин особняка. Скромностью явно не страдал и мог себе позволить и роскошный ковер ручной работы, и кучу золотых и серебряных вещиц, расставленных повсюду со скрупулезной точностью, и вышитые неизвестными мастерицами картины, и богатую лепнину на потолке, и яркую позолоту на ручках… Неплохо в Архаде живут маги. Однозначно мне нравится такой стиль в интерьере.
Спальня и впрямь оказалась под стать «проходной комнатушке» – огромная, размером с три моих в старой маминой квартире. Неприлично роскошная, с кучей всевозможных мелочей и выглядящая так, словно хозяин всего пару минут назад отсюда вышел и обещал больше никогда не возвращаться. Кровать – вообще сексодром какой-то, с кучей подушек и таким количеством свободного пространства, словно тут роту солдат планировали разместить. Рядом с ней – пуфики, будто без их помощи наверх не взобраться. Какие-то мудреные светильники на длинных ножках. Опять же, картины, гобелены, куча всякой другой фигни…
– А тут у нас что? – стараясь не выглядеть совсем уж обалдевшим, я ткнул пальцем в еще одну дверь, почти сливающуюся со стеной.
– Гардеробная, – с готовностью отозвался дом, и заинтересовавшая меня дверь тут же распахнулась. – Хочешь подобрать себе что-нибудь из одежды?
Я покосился на свои грязные ноги.
– Да уж, не помешало бы. Но позже. Что ты там говорил про уборную? А ванная есть? Как насчет горячей воды? Или надо будет из колодца таскать, а потом греть в большом тазике?
– Все есть, – обиженно протянул Макс, незримо сопровождая меня в путешествии по новым хоромам. – И ванная, и душевая, и все чего душа пожелает.
Ведомый новым знакомым, я все-таки нашел нужную дверь и, обозрев вполне приемлемого вида сантехнику в обрамлении старинной плитки и каких-то сельских мотивов на изразцах, с облегчением выдохнул.
– Очень кстати. Надоело под дождем мыться и ржавые ведра на себя опрокидывать. Эй, друг, а канализация рабочая?
– Само собой. Из дома даже прямой спуск в подземелья есть, если тебя интересует…
– Хм. Улишшам это точно понравится. А воду как включать?
– Вон там две панели на стене: синяя и красная.
– Понял, – обрадовался я, потянувшись к вороту грязной рубахи. – Спасибо, дальше я сам.
Макс деликатно удалился, оставив меня с предвкушением озираться посреди огромной ванной комнаты, а улишшей я отправил в ближайший трактир, благо на улице царила ночь, и действовать они могли как на изнанке, так и в реальном мире. К тому же дом сразу предупредил, что запасов продуктов не держит, поэтому еду нам придется добывать самим. Ну или же питаться за пределами особняка.
К тому времени, как я отмок, с наслаждением содрал с себя столетний слой грязи и подобрал новую одежду, в проходной комнате появился небольшой стол, куда нуррята один за другим натащили всевозможных деликатесов.
– Хватит, хватит, – рассмеялся я, едва увидев гору железок, мяса, рыбы и прочих вкусностей. – Я столько не съем. Разве что вы остальное долопаете?
Улишши дружно фыркнули и, угомонившись, улеглись вокруг стола. Благодаря плотным шторам в комнате царила темнота, тяжелые люстры под потолком тоже не горели. Но я, присмотревшись, вместо привычных для трактира свечей обнаружил на них лишь маленькие белые шарики, напомнившие своим видом обычные лампочки.
Это что, признак электричества?
– Магии, – снисходительно отозвался Макс, когда я задал этот вопрос вслух. – Тебе нравится яркое освещение?
– Нет. Предпочитаю жить в полумраке.
– Тогда приятного аппетита. Если буду нужен, позови.
Вот это сервис!
Дом снова затих, а я, придвинув к столу мягкое кресло, снова почувствовал себя как турецкий султан. Сижу, понимаешь ли, в роскошном кресле, весь в шелках, чисто вымытый, уже немного сонный и довольный до безобразия. Передо мной – куча всевозможной еды. На полках вокруг – масса дорогих безделушек… Ах да, я же обещал их не трогать. Ну да вон там в углу валяется наш мешок с заначкой. Если проголодаюсь, утащу что-нибудь вкусное оттуда. А потом добудем еще. Неужто бесхозного золота на нашу долю не останется?
Отдав дань позднему ужину, я едва не завалился спать прямо тут, на ближайшем диване. Но все же вспомнил про данное Максу обещание, растолкал таких же сонных нуррят, по очереди сводил их ванную, тщательно ополоснул и высушил им чешую. Только после этого позволил себе раздеться и упасть на восхитительно мягкую, вкусно пахнущую, бесподобно большую и просто роскошную кровать, в которой и утонул до утра.
Поутру меня разбудил невнятный шум и смутный образ от Ули, испрашивающего разрешения для своих собратьев немного прогуляться по городским подземельям. Выход вниз Макс им уже открыл, но без моего одобрения нуррята сбежать не рискнули. Я, напомнив малышне о безопасности, перевернулся на другой бок и снова уснул. Но к полудню проснулся и, перекусив остатками вчерашнего ужина, принялся искать чем бы заняться.
Поскольку нуррята еще не вернулись, то в город я решил не ходить (честно говоря, лениво было бегать по крышам) и вместо этого принялся слоняться по дому, рассматривая все подряд и с интересом изучая что где находится. Засунул нос на каждый из трех этажей, нашел давно не используемую кухню, чердак, несколько закрытых на замок комнат и массу подсобных помещений… по большей части пустых, но содержащихся в идеальном порядке. А когда удовлетворил свое любопытство, принялся теребить Макса на предмет, чем бы заняться до вечера.