Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Садись. Это мой отец, – сказал Алей. – Сейчас мы накормим тебя ужином. А потом ты пойдешь спать на женскую сторону.
Мне принесли чашечку густого горячего кофе. Казалось, я уже давно не была так счастлива.
– Грейся! – сказал Алей. – Курить будешь?
По палатке стелился сладковато-приторный, смутно знакомый запах.
– Нет, – сказала я на всякий случай.
Мужчины закурили.
– А откуда ты знаешь Шмуля? – спросила я, немного отогреваясь после кофе.
– Да его тут все знают, до самого Эн Геди. Он уважаемый человек, нас
– Мы сделали остановку, я пошла фотографировать, заплутала… – улыбнулась я, немного расслабившись. – А можно я тут в палатке немного поснимаю?
Алей спросил о чем-то отца, тот благосклонно кивнул. Женщины, однако, мгновенно испарились куда-то. Я достала камеру и сделала несколько снимков, которые тут же показала Алею.
– Классная штука! – протянул он, поглаживая фотоаппарат. – Я бы тоже хотел научиться снимать. Но отец не дает. Говорит, глупости это. Не мужское дело.
На широком медном блюде нам принесли ужин – еду, ставшую мне в Израиле уже привычной. Густую тхину, лепешки, свежие овощи. Только сейчас я поняла, как проголодалась. Отец Алея смотрел, как я ем, курил и похихикивал в усы.
Внезапно он начал отбивать ритм какой-то деревянной штукой. Алей легко подхватил его, постукивая по медному блюду. И оба они затянули заунывную песню, от которой у меня мурашки поползли по коже. Быть может, в этих краях бедуины так же пели и тысячу лет назад?
– Пожалуй, я пойду спать, – сказала наконец я.
– Хочешь, я сделаю тебе настоящий бедуинский массаж? – предложил мне Алей. Я немного смутилась. Отец Алея никак на это не прореагировал, продолжая задумчиво смотреть в пространство.
– Мне надо раздеться? – обреченно спросила я, готовясь к расплате. По крайней мере, молодой мускулистый Алей был еще не самым худшим вариантом.
– Носки сними, – улыбаясь, сказал он.
Я послушалась. Парень осторожно взял в руки мои ступни и начал поглаживать, сначала легко, потом все сильнее. Я почувствовала, как из меня вытекала усталость и стресс последних дней.
Пару раз в жизни я делала китайский массаж точек на ступнях. Но то, что проделывал Алей, не шло ни в какое сравнение! Уже через пять минут я была расслаблена и готова абсолютно на все. Но Алей только продолжал улыбаться, не делая никаких попыток переместить массаж на другие части тела.
– Где ты учил английский? – спросила я сонно.
– Жизнь заставила, приезжих много, – ответил он.
Я еще находилась в состоянии легкой эйфории, когда женщины проводили меня на свою половину. Я рухнула на матрас и немедленно уснула, все еще продолжая испытывать кайф.
Меня разбудили очень рано и напоили горячим кофе с лепешками.
– Ну что, выспалась? – спросил через переводчика Алея глава семьи, пред жгучие очи которого я предстала.
– Еще как!
– Может, еще останешься?
– Да нет! – испугалась я. – Меня там, наверное, Шмуль обыскался уже!
– Шмулю привет! – степенно ответил отец и
Алей помог мне взобраться на корабль пустыни, и мы двинулись в путь. Ориентируясь среди совершенно одинаковых ущелий и скал по абсолютно не понятным мне приметам, Алей уверенно шел в одному ему ведомом направлении.
– Ты знаешь, куда мы едем? – наконец спросила я, вспоминая о своих неприятных приключениях накануне.
– Обижаешь! Я тут родился и вырос, знаю каждый камень. Никто не ориентируется в пустыне лучше бедуинов! Это у нас в крови. А хочешь, я тебе воду тут найду?
– Да ладно! – усомнилась я. – Тут же одни камни!
Алей подмигнул мне, и минут пятнадцать мы ехали молча.
– Тут! – вдруг сказал он, тормознув своего верблюда. – Можешь проверить.
Мы спешились и присели на корточки. Алей отодвинул камень и предложил мне самой вырыть ямку под ним. Я недоверчиво согласилась. Буквально через пару сантиметров песок под моими руками стал влажным. Я отошла на два шага в сторону и попробовала повторить то же самое, заподозрив обман. Но песок оставался сухим.
– Как ты узнал, что там вода? – спросила я, когда мы поехали дальше.
– Я не могу тебе объяснить. Я просто чувствую это. Меньше чем через полчаса мы будем у цели. Сейчас перевалим вот тот склон – и приехали. Кстати, Шмуль не один, – Алей прислушался. – С ним еще несколько человек.
Я притихла, изумленная. До стоянки мы доехали молча.
Шмуль увидел нас издалека. Он радостно замахал руками и побежал навстречу. Несчастный экскурсовод был взлохмачен, а его глаза слезились после бессонной ночи.
– Карина! Ты вернулась! Я уже хотел вызывать вертолет на подмогу, не знал, что делать! Что случилось? Алей, где ты нашел мою туристку? – От возбуждения бедный Шмуль переходил с английского на русский и иврит, потом наоборот. – Я думал, ты упала где-то в пропасть!
– Ей повезло, она попала к дружественным бедуинам! – заявил Алей. – Вчера вечером ее подобрали наши пастухи. Ты знаешь, ночи в пустыне сейчас холодные, могла и замерзнуть.
– Этого я и боялся! – взвился Шмуль. – Здесь же связи нет. Менеджеры в стельку упились с горя, везти их обратно я не мог. Развел костер, так и заночевали тут. Сами едва не окоченели! Ящик виски, наверное, выпили. И не лень было с собой волочить!
– Зато пригодился!
– Да уж…
– С тебя причитается! – ухмыльнулся Алей.
– Не волнуйся, все туристы, и группы, и индивидуалы, будут ваши! – заверил Шмуль.
– Договорились! – весело подмигнул бедуин и распрощался.
– Хороший парень! Сын местного уважаемого бедуина, старейшины, я с ними давно знаком, – посмотрел ему вслед Шмуль. – А уж как ты меня напугала, стрекоза! Я не знал, как Милке сказать, что ты пропала. И вообще, что это у меня туристы исчезать стали? То эта озабоченная бабулька, то ты теперь… К чему бы это?