Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– А что, снаряды даже сюда долетали?
– Еще как! Поэтому цены на недвижимость на севере после второй ливанской войны резко упали. А в районе Тель-Авива, наоборот, выросли.
– А Хайфа – тоже библейский город? – спросила я.
– Нет. В Торе и Новом Завете Хайфа не упоминается. Когда-то на месте города находились две деревни – деревня Салмона и рыбацкий поселок Шикмона. В период арабского владычества Хайфа, как называли эти два поселения, разрослась, увеличилось и еврейское население. Хотя действительно мощно Хайфа начала развиваться только в середине прошлого века, постепенно
– А там что за красота? – спросила я, показав рукой на аккуратно постриженные, лесенкой спускающиеся вниз газоны.
– Это сады бахаи, одно из красивейших мест в Израиле. Всего восемнадцать террас! Обязательно приди сюда прогуляться днем, зайди в храм ради интереса. Его купол из всех мест города видно. Вообще в Хайфе расположены двадцать пять храмов различных конфессий: монастырь и храм кармелитов Стелла Марис, храм и пещера Ильи Пророка. Даже есть особый квартал Кабабир, где живут последователи мусульманской секты Ахмеда. Но храм бахаи – все равно особенный. Его не зря называют восьмым чудом света.
К стыду своему, я понятия не имела о том, кто такие бахаи и что у них за особенный храм в Хайфе.
– Расскажи! – попросила я.
– Если кратко, это универсальная и самая молодая религия, довольно агрессивная, – сказал Шломо. – Она объединяет в себе основные принципы всех мировых религий. Бахаи считают, что будущее в мире – за единой религией. Возможно, они правы. И еще в них во всем мире закачивают очень много денег.
У меня в памяти зашевелились смутные ассоциации. Примерно полгода назад Краснодольский вернулся из Индии и взахлеб рассказывал про храм всех религий в Дели, он был в форме лотоса.
– А в Индии храм бахаи есть?
– Да, есть. Там очень необычный дизайн – в форме цветка. Говорят, сегодня храмы бахаи есть уже на каждом континенте. Все производят серьезное впечатление!
– Тогда я поняла, о чем речь! Я слышала об этих последователях единой религии! – обрадовалась я тому, что не оказалась полной серостью, каковой здесь себя в последние дни неоднократно ощущала. – Шломо, прости… А ты сам – еврей? И какой веры придерживаешься?
– По матери я еврей, она была польская еврейка, после всех переселений и мытарств в Питере оказалась, Штерн – как раз фамилия ее родового древа, – кивнул Шломо. – Мой отец, ты удивишься, испанец, музыкант, приезжал в Россию в составе одной культурной делегации. Мать тогда работала в консерватории. У них случился роман бурный, но короткий, увы. Времена такие были. Потом она рассказывала, он был дирижером одного знаменитого оркестра в Мадриде. Мы виделись с ним всего несколько раз, незадолго до его смерти. Так что я – гремучая смесь!
– То-то я смотрю, ты свои мысли выражаешь не как военный! У тебя прекрасный русский язык! – воскликнула я. – Я еще думаю, с чего бы это?
– Еще бы, моя бабушка в питерском университете столько лет преподавала!
– Как интересно! А музыкой ты тоже занимался?
– Конечно. Окончил музыкальную школу, едва в консерваторию не поступил, мать об этом мечтала. Так что теоретически могу сыграть даже на балалайке!
– Ничего себе военный! Такое вообще бывает? – поразилась я. – Скажи, а тебя всегда…
Полковник взял длинную паузу, глядя вперед, в сторону моря.
– Нет. Когда-то меня звали Александром, – наконец сказал он.
– А как ты стал Шломо Штерном? Когда сюда приехал?
– Да, многие репатрианты меняют имена на еврейские, которые соответствуют Галахе, – сказал полковник. – Светы становятся Эстер, Леши и Левы тут частенько – Ари, Михаилы превращаются в Михаэлей, а Даши – в Юдифь. Имена заменяют по-разному: кто-то переводит, кто-то меняет на близкое по звучанию. Выбрать есть из чего: только в Торе упомянуто несколько тысяч имен! А ведь есть еще имена из идиш – Голде, Фриде…
– Надо же, как неожиданно все, что ты говоришь! А мое имя какой-то аналог имеет?
– Здесь тебя бы звали Карен, – кивнул полковник.
– А правда, что есть такое имя – Сруль?
– Есть, есть, – усмехнулся Шломо. – И герой местных комиксов есть такой знаменитый – Срулик. И даже имя Пися есть. И не считается крамольным!
– Пися? – ухмыльнулась я.
– Да, это уменьшительное от Пинхас. У меня парень служит, Пися Прицкер. Так его в России в школе так задразнили, что он жизнь самоубийством пытался покончить. А тут – все нормально, Пинхас, библейское имя, звучит гордо! А я вот стал Шломо. Одновременно – и о царе Соломоне напоминает, и о воинском шлеме, я же тут сразу в армию пошел.
Мне хотелось подробней расспросить Шломо о его прошлой жизни, но я не стала, заметив, что эти воспоминания явно не радовали его.
– А ты считаешь себя иудеем? На свадьбе ты был в кипе, как все.
– Я живу в Израиле и в самом прямом смысле проливал кровь за эту страну, – совершенно серьезно сказал Шломо. – Я уважаю ее традиции и законы. Но я считаю себя свободным современным человеком. И с уважением отношусь к другим религиям. Но ни на чем не зацикливаюсь, не соблюдаю тупо ритуалы. В идеях бахаи есть что-то правильное, как мне кажется… Но едем дальше!
Мы выехали на прямую и довольно широкую по местным масштабам улочку.
– Мы в интересном месте! Улица Бен Гурион, – широко развел руки полковник. – Одна из центральных улиц. Тут есть кафе, которые работают с раннего утра. Выпьем по чашечке кофе? Кстати, посмотри, прямо в центре Хайфы араб совершает намаз. Разве было бы возможным для еврея помолиться, например, в центре сектора Газы? Его бы убили через тридцать секунд! А у нас – демократия…
Кроме нас, в кафе никого не было. Полковник заказал себе термоядерной крепости эспрессо кацар, а я взяла привычный американо.
– Город Хайфа интересен тем, что тут всегда проживали люди разных национальностей. Например, сорок процентов земли в городе и сейчас принадлежит арабским семьям. А этот район был основан выходцами из Германии, назывался «Мошават Германит» – Немецкая колония.
– Почти как Немецкая слобода в Москве. Там при Петре Первом тоже немцы поселились.
– Выходцев из Германии называли здесь темплерами…
– Тамплиерами? – глубокомысленно переспросила я, наблюдая, как в кафе зашли два туриста, говорящих по-английски, очевидно, отец и сын. Они были увешаны фотоаппаратами и видеокамерами и что-то обсуждали взволнованно.