Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Карина! Карина! – раздался издалека знакомый голос.
Я узнала Шломо и хотела крикнуть ему в ответ, но губы были деревянными. Подсвечивая путь фонариком, полковник подбежал ко мне.
– Боже мой! – закричал он. – Ты живая? Ответь мне хоть что-нибудь!
Он схватил мою руку, считая пульс, потом стал трясти и бить по щекам. Я всем телом пыталась подать какой-то ответный сигнал, но не могла.
Полковник грохнулся на колени в песок рядом со мной и стал покрывать поцелуями мои щеки. Я почувствовала, что он
– Карина! Ну, хоть какой-то знак. Самый маленький! Ну, ресничками шевельни, чтобы я только знал, что ты меня слышишь!
Я собралась с силами и качнула ресницами. Потом мне удалось открыть глаза.
– Что для тебя сделать, скажи, что? У тебя плохо с сердцем?
Мои силы закончились, я снова перестала подавать сигналы. Теперь глаза, наоборот, не закрывались. Я тупо смотрела в темноту. Полковник посидел минуту рядом и начал причитать, бегая вокруг:
– Всевышний, Господи Иисусе, Пресвятая Богородица, архангелы Михаэль и Гавриэль, все силы небесные, кто там еще, черт возьми, есть, сделайте же что-нибудь! Я прошу, я вас умоляю!
Шломо зачепнул в пригоршню воды и плеснул мне в лицо.
– Попробуй пошевелить глазами. Вправо – да, влево – нет. Ты поняла меня?
Он склонился над моим лицом, и я почувствовала его знакомый табачный запах. Я повела глазами вправо.
– У тебя плохо с сердцем?
– Нет, – показала я глазами влево.
– Мне надо вызвать врача?
– Нет.
– Ты можешь пошевелиться?
– Нет.
– Ты пила?
– Да.
– Наркотики?
– Да.
– Боже мой! – схватился за голову Шломо. – Все понятно! Тогда я буду действовать так, как считаю нужным. Терпи.
Он быстро стащил с меня куртку. Потом туфли, майку и джинсы. Я чувствовала себя кулем с песком, но не могла сопротивляться.
– Держись! – Шломо взгромоздил меня на плечо и понес к морю. – Сейчас будет холодно. Очень холодно. Но это должно помочь. Мне так говорили…
Не снимая ботинок и брюк, полковник вошел в волны и, охая, присел. Он аккуратно опустил меня на морской песок, и меня мгновенно окатило ледяной волной. Потом второй, третьей. Я слабо застонала.
– Тебе лучше, родная? – обрадовался Шломо. – Полежи еще. Блин, как же холодно! Должно помочь…
– Забери меня отсюда… – наконец, стуча зубами, смогла произнести я.
– Сейчас, заберу, заберу, милая… Такая маленькая, а тяжелая…
Шломо неловко подхватил меня и вынес из воды, завернув в свою куртку. У меня начала появляться чувствительность в пальцах. Как могла, я вцепилась ему в шею.
– Теперь ложись! Сейчас я тебя вытру… и отвезу в отель. Там ты согреешься, – бормотал Шломо. – Слава вам, все силы небесные, царь Давид и царь Соломон и предок мой Самуил, что помогли мне. Век не забуду.
Слушая бормотание Шломо, я подумала, что неизвестно еще, кому хуже. Если бы у меня были силы – я бы рассмеялась, наверное. Но даже мизинцем пошевелить не могла.
Шломо довез меня до отеля и на руках отнес в номер. Охранник криво посмотрел на него, взъерошенного и мокрого до пояса, но ничего не сказал.
– Теперь будет горячая ванна и горячий сладкий чай! – бодро сообщил он. – И хватит меня пугать своими синюшными губами!
Я заметила, что у него самого дрожат руки и сам он неестественно бледный. Укрыв меня одеялом, он залпом выпил полбутылки коньяка, который стоял у меня в комнате.
– Ох, и испугался же я… – шепотом сказал он, присматриваясь ко мне. – Ты как?
– Холодно! – сказала я.
– Сейчас отнесу тебя в ванну!
В горячей воде мне сразу стало легче.
– Не бойся! Я уже оживаю, – сказала я. – Чаю!
– Сейчас! – засуетился Шломо. – Уже закипает.
Через минуту он по ложечке вливал в меня горячий сладкий чай.
– Пей больше! Надо, чтобы из тебя вся дрянь вышла!
Я выпила две чашки чаю. Шломо допил коньяк. Его тоже знобило. Только сейчас он заметил, что до сих пор ходит в мокрых брюках. Он стащил их смущенно и завернулся в полотенце.
– Спать! – сказала я, чувствуя, что после чая у меня закружилась голова и я снова отрубаюсь.
Как ребенка, Шломо уложил меня в постель.
– Все, спи. Я буду рядом, буду держать тебя за руку всю ночь. Если станет плохо или что-то будет нужно – сожми мою руку, я сразу тебе помогу.
Утром я проснулась на груди Шломо. Он еще спал, обнимая меня одной рукой, другой крепко сжимал мою ладонь. События вчерашнего вечера встали передо мной во всей своей неприглядности. Я попыталась высвободиться из крепких рук военного, но не тут-то было!
– Мацав! – вдруг заорал полковник, вскакивая с кровати. Я вздрогнула, испугавшись не на шутку.
– Шломо, что с тобой? – шепотом спросила я.
– Ничего! – Полковник еще смотрел на меня круглыми глазами секунд двадцать. Потом его лицо приняло со страдальчески-испуганное выражение, он бросился ко мне.
– Извини, военная привычка. Срочный подъем! Тебе стало лучше? Может, все-таки врача?
– Нет. Не надо! Голова еще немного болит, а так уже нормально. Хочу пить!
– Ты у меня не только пить, но и есть будешь! – сказал полковник озабоченно.
Шломо заказал завтрак в номер. Я медленно встала и сама дошла до ванной. Там я обнаружила постиранное и аккуратно развешанное свое белье, майку, джинсы и куртку. Когда он это успел?
Мы позавтракали в молчании. Полковник заставил меня съесть яичницу с овощами и два бутерброда с сыром. После третьей чашки кофе я почувствовала, что силы ко мне возвращаются.
– Ну и напугала ты меня вчера! – только и сказал полковник, тяжело вздохнув. – Чуть концы не отдал!
– Спасибо тебе! Я потом все тебе расскажу, можно?