Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Первым! – вздохнул Шломо. – Им тут больше всех досталось. А вообще многие города на севере пострадали. Из Кирьят-Шмоны люди бежали, взяв с собой только документы. Там потом много случаев мародерства было.
– Как страшно это слушать! – сказала я.
– Это – наша жизнь. Каждый день – как на пороховой бочке. А тут неподалеку кладбище есть… Там тоже упала «катюша», как раз в тот момент, когда там наши офицеры сидели, ждали автобуса после траурной церемонии. Все погибли. С тех пор там
Вскоре мы миновали блокпост. На нем крупными буквами было написано: «Проезд запрещен! Военная зона». Шломо притормозил у шлагбаума и что-то сказал солдатам. Они отдали честь и пропустили нас.
– Здесь находятся станции наблюдения, видишь два ряда колючей проволоки? – сказал полковник. – В частности, бездельники из ООН тут стоят, «голубые каски». Индусы в основном. Посмотри на ту сторону – там пост «Хезбаллы». Видишь их флаг на здании?
– Ты сказал, тут можно снимать? – изумилась я.
– Только делай все быстро!
– А из машины выйти можно?
– Ну, выйди, если надо…
Я пулей выскочила из джипа, прикручивая на аппарат телевик, и сделала несколько кадров. Потом отступила на шаг и сняла еще. Вдалеке раздались несколько хлопков.
– Эй, быстро в машину! – закричал Шломо. – Пригнись!
– Что случилось?
– Нас только что обстреляли.
– Может, поедем назад? – испугалась я.
– Молчи! Поздно. Расстреляют.
Полковник вытащил рацию и начал быстро и отрывисто говорить на иврите. Я сидела рядом, до смерти перепуганная.
– Сейчас сюда вылетят два наших вертолета, и будет маленький ад для этих козлов! – сказал Шломо. – А это еще что такое?
Я обернулась и увидела, что несколько вооруженных людей с ливанской территории приближаются к нам, из автоматов целясь прямо в джип. Рядом снова прозвучали выстрелы. Не спрашивая разрешения, я молниеносно включила фотоаппарат и сделала снимок крупным планом, потом другой.
– Брось его к чертям! – заорал Шломо. – Бери автомат! Быстро!
Я полезла назад и достала оружие.
– Я прикрою сверху. Стреляй в них. Нам надо продержаться пять минут. Только пять!
Сверху раздалась непрерывная стрельба, значит, полковник уже в деле. Я высунула из окна автомат и, пригнувшись, не глядя тоже выстрелила несколько раз, потом еще. До полной разрядки магазина.
У меня заложило уши от стрельбы и грохота. Я не видела, что происходит, но чувствовала, что идет настоящий бой. Наконец сверху раздался шум лопастей и двигателей, звуки выстрелов, от которых я закрыла руками голову. Потом все стихло.
– Ты как там? – спросил полковник, вытаскивая меня откуда-то из-под сиденья. – Молодец! Классно отстреливалась.
– Мне было очень страшно! – сказала я и попыталась расплакаться. – Это я во всем виновата, да? Теперь у тебя будут проблемы?
– Увидим! – сказал Шломо, вздохнув. – Не в первый раз! Сейчас действуем так. Я возвращаюсь на базу, тебя оттуда отвезет кто-то из солдат, куда я скажу. Я сам с тобой свяжусь. И никто не помешает нашему отпуску на Мертвом море!
От базы меня забрал смурного вида офицер Зеев. Всю дорогу он молчал, изредка мрачно поглядывая на меня в зеркало заднего вида. Я свернулась клубочком на заднем сиденье и думала о том, чем закончится для меня и для Шломо сегодняшняя дурацкая выходка. Но фото должны получиться уникальные! Я попробую отослать их в российские газеты.
В конце концов, не мы первые начали стрелять!
– Куда мы едем? – наконец спросила я.
– Командир приказал отвезти тебя в друзскую деревню, к Али, – отрывисто сказал офицер. – Больше ничего не знаю.
Мы приехали в небольшой населенный пункт с простенькими белыми домиками в один-два этажа. Около одного из них с развевающимся пятицветным флагом Зеев остановился. Дверь открылась, и на крылечко вышел чернявый мужичок арабского типа, в смешной шапочке, с длинными усами и в широких шароварах, лет пятидесяти. Он без всякого удивления взглянул на военную машину. Зеев сказал ему несколько слов на иврите.
– Шломо! – широко улыбнулся мне Али и заговорил по-английски: – Брат мой! Проходи, Карина! Благословен входящий в этот дом! Ты от него – значит, своя!
Зеев тут же ретировался, а я осталась один на один с Али. Он жестом предложил мне присесть на низкий диван в гостиной. Внутри дом казался гораздо просторней, чем снаружи.
– Сейчас будем ужинать! – сказал Али и хлопнул в ладоши. Откуда-то сверху спустилась усталая немолодая женщина, одетая в длинные черные шаровары, юбку и кофту с длинным рукавом. Ее голову покрывал белый платок, из-под которого черные выразительные глаза сверкали в мою сторону с неподдельным интересом.
– Моя жена Амаль, – сказал друз. – Она приготовит ужин.
Амаль улыбнулась, опустив глаза, и молча прошла на кухню, захлопотала у плиты. Чуть позже спустилась юная девушка изумительной восточной красоты. Она кивнула нам и исчезла так плавно, словно растворилась наверху.
– Назима, моя дочь! А ты, стало быть, будущая жена храброго полковника Шломо? – спросил друз, широко улыбаясь. – Замечательно! Когда свадьба?
– Ну-у-у-у-у-у… Не знаю, – еле нашлась я, обомлевшая от такого вопроса.
Скорость распространения слухов, похоже, тут тоже неслабая.