Израиль без обрезания. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Он очень сладкий и мягкий внутри, как все сабры, хотя колючий снаружи, – сказал Али, оставляя без внимания мое ерничанье. – Знаю его сто лет.
– Откуда же? – решила поддержать беседу я, заодно пытаясь узнать побольше о моем нечаянном женихе.
– Он – правильный военный. Все время беседует со старейшинами, чтобы решать наши проблемы. Он – умный и чуткий. И всегда нам помогал, как мог. Мы этого не забываем. И внуки будут помнить. Ты уж мне поверь. У нас с традициями строго.
Я осмотрелась в гостиной. Вполне европейского вида комната с аркой, отгораживающей гостиную от кухни. Огромных размеров плазменный телевизор, навороченный холодильник. На стенах – десятки фотографий в
– Мой отец! – с гордостью сказал он. – Старейшина, подлинный уккаль. Мудрец, каких сейчас мало. Знает твоего Шломо много лет.
Между тем Амаль собрала на стол. Ничего особенного – свежие овощи, щедро приправленные оливковым маслом, мясо, лепешки, блюда в виноградных листьях. Я попробовала одну лепешку – и обомлела. Необыкновенная вкуснятина! Внутри было что-то вроде мягкого белого сыра. Я слегка расслабилась и осмелела.
– Али, расскажи мне про друзов. Чем они отличаются от остальных?
К своему стыду, я просто не представляла, с кем имею дело. С арабами? С евреями? По виду Али был похож на араба. Да и телевизор, как я заметила, у него был настроен на сирийский канал. Но чем черт не шутит!
– Тебе это, правда, интересно? – недоверчиво спросил Али.
– Да, очень! – изо всех сил закивала я, пережевывая лепешку с лабанэ.
– Некоторые не очень сведущие люди, – начал Али, – считают нас арабами. Но это худшее оскорбление для нас. Мы не арабы, хотя говорим по-арабски. Ислам мы принимаем как исторический факт, но не следуем ему. Я тебе скажу больше, мы не любим, когда нас называют друзами, мы себя называем «муахиддун» – единобожники. Про нас ходит много страшных легенд, но это все неправда. Друзом нельзя стать, нельзя перей ти в нашу веру. Мы рождаемся друзами и ими умираем. Мы верим в то, что все предначертано свыше, и полагаемся на это знание. Муахиддун считается только ребенок, у которого оба родителя – нашей веры. Душа женщины снова переходит в женское тело, а мужчины – в мужское.
– Вы верите в перевоплощения? – изумилась я. – Как буддисты!
– Да, мы признаем это как факт нашей жизни. Все деяния души будут сочтены на Страшном суде! Нас не может стать больше – только меньше! Умершие души находятся в хранилище душ, оттуда они приходят в наших младенцев.
– А когда появились друзы?
– Когда-то муахиддун жили в Египте. Проповедников новой религии было много, но история не сохранила их имена. Остался только Аль-Хаким. Он принял от Всевышнего послание о необходимости создания новой религии и был последним воплощением Бога. 30 мая 1017 года он сообщил об этом людям. Тех, кто был способен понять и записать его откровение, было всего двое – Наштаки аль-Дарази, по имени которого нас и именуют сейчас друзами, и Хамза ибн Али. Но Наштаки аль-Дарази совершил предательство, пал духом и начал выдавать сторонников новой религии. Известно еще, что Хамза и его ученики в том же 1017 году отправились в разные концы арабского халифата. Они ходили двадцать шесть лет, дошли до Урала, Сибири, Индии и всюду, где жил хотя бы один суфий, проповедовали новую веру. А потом закрылись врата проповеди, те, кто стал друзом, – стали ими. Остальные остались за вратами. Нашим главным пророком считается Итро.
– Кто он такой?
– Тесть Моисея. Он тоже был муахиддун. Как и евреям, муахиддун пришлось бежать из Египта.
– А друзы, то есть муахиддун, живут только здесь, на Голанских высотах?
– Нет, девочка! – усмехнулся Али. – В том-то и проблема. Много муахиддун живут в Сирии, некоторые – в Ливане и других странах. Даже в России есть наши люди, но они называют себя по-другому.
– А в чем тогда различия между вами и мусульманами?
– Различий – множество! – заволновался Али. – У нас другие культовые места, укрытые от людей. Обрезание мы делаем не по религиозным мотивам, а по гигиеническим. Вместо поста возможен период молчания. Мы моногамны, придерживаемся других взглядов относительно пищи. В случае развода мы действуем по абсолютно светским правилам. У нас есть только два праздника – жертвоприношения и траурный день ашура. Мы считаем праведниками в том числе и Адама, Ноя, Авраама, Моисея, Иисуса, Мухаммеда, которые тебе, несомненно, хорошо известны! Мы принимаем Коран, Библию, но у нас есть и свои тайные книги, которые недоступны представителям других религий.
– А можно увидеть ваши храмы?
– Нет, Карина. Они доступны только для муахиддун. Наши молебны проходят в хальвах по четвергам, после захода солнца. Хотя все дни у нас святые, и муахиддун сами решают, когда работать, а когда – отдыхать.
– Что, большинство муахиддун религиозные?
– Вовсе нет! Посмотри на меня! Я вполне светский человек! – засмеялся Али.
– Я бы так не сказала! – ответила я, выразительно посмотрев на его наряд.
– Просто мы чтим наши традиции. Религиозных среди нас – процентов двадцать, не больше.
– А чем занимаются муахиддун в обычной жизни? – осторожно спросила я.
– Лучше Шломо спроси! Он знает! – сказал Али. – Мы служим в израильской армии и полиции, поскольку мы издавна – прекрасные воины! Нынешний руководитель Северного округа Израиля – муахиддун. Часто после военной службы представители нашей веры работают в государственных органах или даже правительстве. Даже в войсках специального назначения есть наши люди! Если наши дети отказываются служить, мы выгоняем их из дома – что может быть для муахиддун худшим наказанием? А другие муахиддун занимаются сельским хозяйством, выращивают овощи и фрукты. Например, у меня – лучшее оливковое масло в здешних местах!
– А гонений никогда не было от иудеев или мусульман за то, что вы – иные?
– Конечно, все бывало, – ответил друз. – Но наша религия разрешает приспособление. Наши тайные книги велят лояльно относиться к государству, в котором мы проживаем. Во имя нашей веры мы можем приспосабливаться к другим религиям, стараться мирно жить со всеми. Мы никогда не критикуем другие обычаи и ни с кем сами не воюем. Самое главное для нас – сохранить свою веру! Любым способом!
– То есть браки у вас возможны только среди своих? И это жесткое правило?
– Да, мы имеем право жениться только на муахиддун! – Друз утвердительно покивал головой. – Если муахиддун женится на женщине иной веры, он становится чужим, перестает быть муахиддун. Поэтому мы стараемся совершать браки только между своими. В Израиле нас не так много. Многие наши родственники живут в Сирии. Поэтому и некоторые браки совершаются между израильскими муахиддун и сирийскими.
– И как это происходит? – взволнованно спросила я.
– Очень сложно! Я сейчас сам в такой ситуации. Моя единственная дочь выходит замуж за сирийского муахиддун. До 1981 года у нас было гражданство Сирии. После закона об аннексии мы приняли израильское гражданство. Однако не все муахиддун поступили так, как мы. Они думают, что Голанские высоты рано или поздно отойдут Сирии. Время от времени даже тут, в Израиле, возникают такие разговоры. Многих муахиддун с Голанских высот не берут в армию по этой причине, но мои два сына тем не менее уже отслужили, и я горжусь этим! Зато с дочерью Назимой сложности…