Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)
Шрифт:
— Регулярно устраиваются их поиски, — добавил граф. — У кого-нибудь возникает очередная идея, и все приходят в волнение. Мы ищем, копаем, стараемся обнаружить потайные места в замке, которые годами оставались скрытыми от наших глаз. Словом, развиваем бурную деятельность, а изумруды так и не найдены.
— Папа, — вскричала Женевьева, — а не могли бы мы снова заняться поисками сокровищ?
В этот момент подали фазана. Он был просто великолепен, но я едва к нему притронулась. Меня полностью захватила рассказанная история. Плюс ко всему я весь день
— Вы произвели такое сильное впечатление на мою дочь, мадемуазель Лоусон, — сказал граф, — что она теперь думает, будто вам удастся сделать то, что оказалось не под силу другим. Вы хотите организовать новые поиски, Женевьева, так как убеждены, что вместе с мадемуазель Лоусон добьетесь успеха?
— Нет, — ответила Женевьева, — я так не думаю. Я просто хочу еще раз поискать изумруды.
— Однако вы очень нелюбезны! Извините ее, мадемуазель Лоусон. А вас, Женевьева, я прошу показать мадемуазель Лоусон наш замок. — Затем он обратился ко мне: — Вы еще не обследовали его, насколько я знаю, но очень хотели бы сделать это, ибо этого требует ваша тяга к знаниям. Не сомневаюсь, что ваш отец так же хорошо понимал и разбирался в замках, как вы в картинах. Поэтому, кто знает, а вдруг вы сможете обнаружить какие-нибудь тайники, которые столетиями скрывались от наших глаз.
— Да, мне бы очень хотелось подробнее познакомиться с замком, — согласилась я. — И если Женевьева согласится мне его показать, я буду ей весьма признательна.
Женевьева даже не взглянула на меня, и граф нахмурился.
— Мы с ней назначим время, — поспешила сказала я, — если вам подойдет такое предложение, Женевьева. Вы не против?
Она посмотрела на отца, потом на меня.
— Завтра утром?
— По утрам я работаю, но после второго завтрака была бы очень рада воспользоваться вашей любезностью.
— Очень хорошо, — промямлила она.
— Уверен, что для вас это будет полезная экскурсия, Женевьева, — сказал граф.
Подали суфле, и наш разговор перешел на окрестности замка и прилегающие к нему виноградники. Я чувствовала, что мои дела постепенно идут на лад. Меня пригласили отобедать со всей семьей, — такой чести никогда не удостаивалась бедная мадемуазель Дюбуа. Я получила разрешение совершать прогулки верхом. А завтра мне должны были показать весь замок. Похоже, у меня установились некоторые отношения с графом, хотя я и не могла бы определить характер этих отношений.
Я чувствовала себя очень довольной, когда вернулась в свою комнату. Перед тем как я ушла, граф сказал, что в библиотеке есть одна книга.
— Одно время в замке специально жил человека, который писал ее для моего отца, — объяснил он. — Отец очень интересовался историей нашей семьи. Рукопись впоследствии была напечатана. Думаю, что она вас очень заинтересует.
— Я тоже совершенно уверена, что книга покажется мне любопытной. С радостью прочту ее.
— Я пришлю ее вам, — пообещал мне граф.
Мы покинули столовую вместе с Женевьевой, оставив кузенов вдвоем. Она проводила меня до моей комнаты и очень холодно пожелала спокойной ночи.
Совсем скоро в дверь моей комнаты постучались — вошла служанка, которая принесла книгу. Это был небольшой томик с рисунками и чертежами замка. Я была уверена, что книга окажется захватывающей, но все же в этот момент мои мысли в основном занимали события сегодняшнего вечера. Я не хотела спать, ибо мой мозг был слишком возбужден и перегружен впечатлениями, а все мысли вертелись вокруг графа.
Вне всякого сомнения, он был необыкновенным человеком и с ним связана какая-то тайна. Ему нравилось, что все окружающие его люди испытывали перед ним чувство страха и поэтому очень не любили его. Вот какие выводы я сделала. Я пыталась представить себе его жизнь с женщиной, которой выпало такое несчастье — выйти за него замуж. Может быть, он терроризировал ее своим презрением? Трудно было представить, чтобы он прибегал к физическому насилию… И все же я не могла бы уверенно утверждать что-либо относительно графа. Ведь я его практически не знала.
А что он вообще думал обо мне? Скорее едва заметил меня и просто решил дать мне работу, и на этом весь его интерес закончился. Но почему меня пригласили обедать с семьей? Чтобы он мог поближе рассмотреть человеческую особь, которая вызывала в нем некоторое любопытство? Или потому что в замке больше не было ничего занимательного.
Постоянно обедать только в обществе Филиппа и Женевьевы довольно скучно. Я пыталась ему противостоять, правда, не всегда успешно, ибо он был слишком умен, чтобы не видеть меня насквозь. А поскольку я при этом вела себя слишком самоуверенно, это его забавляло, и он подвергал меня дальнейшим испытаниям и всячески старался заставить меня выпустить весь свой пар.
Он просто садист. К такому вот заключению я пришла. Он несет ответственность за смерть жены: если даже он и не давал ей смертельной дозы настоя опия, то довел ее до того, что она сама приняла яд. Какая у нее была ужасная жизнь! До какой же степени должна себя чувствовать несчастной женщина, чтобы добровольно уйти из жизни? А бедная Женевьева, ее дочь! Я должна попытаться понять девочку, стать ее другом. Она теперь представлялась мне одиноким, потерянным ребенком, который брел по лабиринту жизни в твердой уверенности, что уже никогда из него не выберется.
И я, которая так гордилась собой, считая себя практичной женщиной, тоже могла превратиться в этом замке в странное создание, ибо из века в век здесь происходили какие-то непонятные события.
Чтобы выбросить из головы этого человека, я попыталась думать о чем-нибудь другом. Каким приятным было открытое лицо Жан-Пьера Бастида! Неожиданно я улыбнулась. Удивительно: я, которая совсем не интересовалась мужчинами с тех пор, как много лет назад любила Чарлза, обнаружила теперь, что эти двое постоянно занимают мои мысли. Как глупо, укоряла я себя. Какое они оба имеют ко мне отношение?