Изумруды к свадьбе (Властелин замка, Влюбленный граф)

Холт Виктория

— Вы, наверное, не знаете, мадемуазель, — сказала Марго, — что церковные колокола летают для благословения в Рим, а по дороге роняют яйца специально для того, чтобы потом их могли найти дети.

Я созналась, что никогда об этом раньше не слышала.

— У вас в Англии нет пасхальных яиц? — изумился Ив.

— Есть… но в качестве подарков.

— Эти яйца тоже подарки, — сказал он. — Колокола в действительности их не роняют. Но мы же их находим, видите? Хотите одно?

Я сказала,

что с удовольствием отнесла бы одно яйцо Женевьеве, которой такой подарок доставит радость. Яйцо было тут же тщательно завернуто и торжественно вручено мне. Я сказала детям, что теперь повидаюсь с их бабушкой. Они обменялись взглядами.

— А ее нет… Она ушла…

— С Габриэль, — добавила Марго.

— Тогда приду к ней в следующий раз. Что-нибудь случилось?

Дети пожали плечами, и тут я увидела их служанку Жанну, которая возвращалась с реки, неся корзину с бельем.

— Добрый день, Жанна, — сказала я.

— Добрый день, мадемуазель.

— Я заходила к вам, но не застала мадам Бастид дома.

— Она пошла в городок.

— Но она так редко выходит из дома в такое время дня.

Жанна кивнула и усмехнулась:

— Будем надеяться, что все в порядке.

— А у вас есть основания думать, что что-то не так?

— Да у меня самой есть дочка.

Я страшно удивилась и подумала, что, по-видимому, не совсем правильно поняла ее, ибо она говорила на местном наречии.

— Вы имеете в виду мадемуазель Габриэль…

— Мадам очень расстроена, и я знаю, что она повела мадемуазель Габриэль к врачу. — Жанна воздела к небу руки. — Я молю всех святых, чтобы все обошлось, но, когда играет молодая горячая кровь, всякое может случиться.

Я не могла поверить в то, на что намекала Жанна, и спросила:

— Надеюсь, у мадемуазель Габриэль ничего инфекционного?

Я оставила ее улыбаться про себя моей наивности и отправилась дальше. Но беспокойство заставило меня на обратном пути в замок еще раз заглянула к Бастидам.

На этот раз мадам Бастид была дома. Она выглядела расстроенной и грустной.

— Я, наверное, не вовремя? — спросила я. — Лучше я пойду…

— Нет, не уходите. Все равно все скоро узнают… и потом я знаю вашу порядочность. Садитесь, Даллас.

Она сама тяжело опустилась в кресло. Я последовала ее примеру в полной растерянности. Мадам Бастид после долгого молчания наконец произнесла:

— И чтобы такое произошло в нашей семье?!

— Габриэль?

Она кивнула.

— Где она?

— Наверху, в своей комнате. Не говорит ни слова… такая упрямая…

— Она больна?

— Больна… Если бы! Все, что угодно, только не это! Я бы никогда не поверила, что такое может случиться.

Она не из тех девиц, которые привыкли шляться. Всегда была такой тихой и смирной девочкой.

— Может быть, все можно уладить?

— Надеюсь, но страшно боюсь, что Жан-Пьер ужасно разозлится на нее, когда узнает.

— Бедная Габриэль! — прошептала я.

— Бедная Габриэль! Я заметила, что в последнее время она сделалась строптивой, нервной, обеспокоенной… стала избегать нас. А сегодня утром, когда умывалась, ей стало плохо. К тому времени я уже кое-что заподозрила, и поэтому мы быстро отправились к врачу, который подтвердил мои наихудшие опасения.

— И она отказывается назвать вам имя своего возлюбленного?

Мадам Бастид кивнула.

— Вот это-то меня как раз и беспокоит. Если это кто-то из молодых парней, то можно было бы постараться все сделать по закону. Но поскольку она молчит… мне кажется, что речь идет о ком — то, кто как раз и не собирается поступить как положено.

Я спросила у нее, не приготовить ли ей кофе, и, к моему большому удивлению, она позволила мне отправиться в кухню. Она сидела за столом, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Я подала ей кофе и сказала, что могла бы отнести чашечку и Габриэль.

Мадам Бастид кивнула. Я отправилась наверх и постучала в дверь.

— Не надо, бабушка, — ответила Габриэль. Тогда я отворила дверь и подошла к ней, протягивая чашку дымящегося кофе. — А, это вы, Даллас.

— Я принесла кофе, вы не возражаете?!

Она лежала и смотрела на меня безразличным взглядом. Я взяла ее за руку. Бедная Габриэль, она сейчас была в таком же положении, как тысячи других девушек, для каждой из которых это была совершенно новая и сугубо личная трагедия.

— Мы можем для вас что-нибудь сделать? — спросила я.

Она отрицательно покачала головой.

— Вы не можете выйти замуж и…

Она снова отрицательно покачала головой и отвернулась к стене, чтобы я не могла видеть ее лица. — Он… женат? Ответа не последовало.

— Ну хорошо, в таком случае, если он не может жениться на вас, вам остается только набраться терпения.

— Они все будут ненавидеть меня, — прошептала Габриэль. — Все… Теперь в нашем доме уже никогда не будет, как раньше.

— Это неправда, — возразила я. — Они все в шоке… потрясены, но потом все пройдет, и они успокоятся. А когда родится ребенок, все полюбят его.

Она повернулась ко мне и слабо улыбнулась.

— Вы всегда стараетесь сделать так, чтобы все устроилось по-хорошему, Даллас. Но здесь уже ничего нельзя сделать. Я сама, как они сказали, приготовила эту постель, и лежать в ней предстоит тоже только мне.