Изумруды пророка
Шрифт:
С последним словом совпал и последний вздох несчастной.
Стоя на коленях по обе стороны от тела Кипрос, Альдо и Адальбер ошеломленно посмотрели друг на друга. Потом Морозини, легко коснувшись век Кипрос, навсегда закрыл ее глаза...
– Его дочь? – наконец вымолвил он. – Не понимаю, как это может быть?
– В Палестине все может быть! – откликнулся Видаль-Пеликорн. – И вообще, он находится здесь так долго, что тут нет ничего удивительного. Что нам теперь делать?
– Прежде всего – похоронить ее, – ответил Альдо, взяв одно из одеял и бережно оборачивая им мертвое тело. – Мы же не можем оставить Кипрос на растерзание стервятникам, которые наверняка слетятся на запах крови.
– Не так уж легко сделать могилу в скале, если нет динамита. В этой пещере сухо, в ней нет ни одного отверстия,
Два часа спустя дело было сделано, и друзья уже стояли в сумеречном свете только нарождающегося дня на той самой тропинке, по которой убежали убийцы. О том, чтобы вернуться наверх тем же путем, каким Морозини и Адальбер попали сюда, и речи не было: предприятие могло оказаться слишком рискованным, да и торопиться теперь было некуда. Они пошли по тропинке. Казалось, она должна совсем затеряться среди обломков горной породы, но, дойдя до конца тропы, они обнаружили маленький изогнутый туннель, выходящий в гуще кустарников на одну из узких лесенок, соединявших три уступа Иродова дворца. Оттуда до места, где они разбили лагерь, было уже совсем недалеко. Друзья отвязали веревку и занялись своими обычными утренними делами: умылись и стали готовить завтрак. Когда в воздухе распространился аромат свежеприготовленного кофе, у каждого из них кольнуло в сердце: они сразу же вспомнили о той, которая больше никогда не придет сюда и не попросит угостить ее чашечкой любимого напитка.
Склонившись над своей чашкой и прихлебывая маленькими глотками обжигающий кофе, Альдо сказал:
– Мы должны серьезно отнестись к предупреждению Кипрос. Халед и его сыновья очень опасны. Они дожидались, пока она обнаружит часть сокровищ, чтобы напасть на нее, а значит, теперь они ждут, когда же мы что-то найдем...
– Что ты предлагаешь?
– Весь день провести так, будто ничего не произошло, а ночью потихоньку отсюда уйти...
– Замечательная мысль! Особенно если учесть, что наша машина находится в Эйн-Геди под их присмотром... Если у них дурные намерения, они ни за что нам ее не отдадут...
Адальбер вытащил трубку, набил ее табаком, заботливо прикрывая от ветра, зажег и выпустил с задумчивым видом два или три кольца дыма.
– А ты не припоминаешь, как мы добирались из Гальштата в Бад-Ишль, словно доблестные ландскнехты?
– Что же, ты хочешь отправиться отсюда в Иерусалим пешком?!
– Если в этом заключается единственная возможность спасти свою шкуру, не вижу здесь ничего невозможного... Да и для тебя тоже. Достаточно будет добраться до Хеврона – а это всего-навсего каких-то тридцать километров по Иудейским горам. Мы оставим все пожитки здесь, машину – у Халеда, пойдем налегке, а потом заберем все при помощи английских властей.
– Иными словами, мы сбежим, оставив безнаказанным убийство этой несчастной женщины? Да ведь у нас же есть оружие, черт побери!
– Мне бы тоже хотелось отомстить, но подумай: нас всего лишь двое против целого селения, наверное! Сначала они разделаются с нами, а потом будут кричать на всех перекрестках, что произошел несчастный случай. Сгоревший автомобиль легко скроет все следы преступления... А кроме того, нам ведь ничто не помешает принять участие в карательной экспедиции, когда мы вернемся в Иерусалим, если сэр Перси сочтет, что ужасная смерть его дочери таковой заслуживает... Улавливаешь?
– Постепенно... Может быть, старик-археолог просветит нас и насчет этой пластинки слоновой кости...
Когда совсем стемнело, друзья покинули лагерь, взяв с собой только свои находки, оружие и фотоаппарат. Совершенно бесшумно они двинулись по направлению к тому отверстию в крепостной стене, которое было проделано тараном Флавия Сильвы.
Поднявшееся к зениту солнце застало их уже довольно далеко от Масады: они отважно взбирались на красные скалы Иудейских гор, к счастью не очень высоких. Но силы их были на исходе, когда они оказались наконец на последнем склоне, ведущем к Хеврону – маленькому городку, раскинувшемуся на четырех холмах. Арабское название этого городка «Эль-Халиль» означало «Друг Божий» – в соответствии с прозвищем патриарха Авраама в Коране. В этом, почти целиком мусульманском городке главной достопримечательностью
3. Письмо, пришедшее ниоткуда
– Это глава из Второзакония, и я могу сказать с полной уверенностью, что запись относится ко времени осады, – заявил сэр Перси, поглаживая двойную стеклянную пластинку, в которую был заключен большой фрагмент развернутого пергаментного свитка. – Это важное открытие, но ведь, я полагаю, там должны были быть и другие находки? Вам следовало бы быть настойчивее и продолжать поиски...
Несмотря на самоконтроль, если и не данный от природы, то являвшийся непременной частью воспитания настоящего британского подданного, достойного такого высокого звания, голос старого археолога дрожал от возбуждения, и это очень трогало: ведь этот больной человек был навеки прикован к инвалидной коляске. Морозини со свойственной ему склонностью к совершенным творениям подумал о том, как это жаль, потому что отметивший уже свое семидесятилетие старик, несмотря на увечье, представлял собою все-таки потрясающий образчик человеческой породы. Его волевое лицо, его оставшиеся могучими плечи, его гордая голова могли бы принадлежать Цезарю или Тиберию. Чисто выбритый, с коротко подстриженными почти белоснежными волосами, с удивительными дымчато-серыми глазами, страстного блеска которых не могли спрятать никакие очки...
Он принимал своих гостей в просторном рабочем кабинете. Через широкие оконные проемы, выходившие на затененную корявой старой оливой террасу, был виден весь Святой город, раскинувшийся за долиной Кедрона. Дом археолога был перестроен из древнего византийского монастыря. Письменный стол представлял собой доску из белого мрамора, установленную на скульптуры каменных львов. Вокруг можно было увидеть множество книг: книги всех мыслимых и немыслимых форматов, книги в разноцветных переплетах, книги новенькие и потрепанные, читанные и перечитанные не один раз... Кроме них, в кабинете было несколько предметов искусства: восхитительная лампа из мечети, сделанная из голубоватого стекла; позеленевший бронзовый семисвечник, который можно было бы, вероятно, датировать эпохой Христа, и, наконец, в специальной нише, за стеклом, поразительная статуя финикийской богини Астарты, перед которой Адальбер застыл в немом восторге.
Тем не менее именно он первым отреагировал на замечание сэра Перси.
– Конечно, стоило поискать еще, но для этого нам понадобилась бы вооруженная охрана!
– Господи боже мой, от кого там защищаться?
– От банды убийц! От вашего хваленого Халеда и его сыновей. Они только и дожидались, чтобы мы отыскали там золото, или драгоценные камни, или еще что-нибудь, не менее для них интересное, после чего они разделались бы с нами столь же безжалостно, как и...
– Халед?! Да вы с ума сошли! Этот человек безгранично предан мне, и именно по этой причине я и послал вас к нему. То, что вы говорите, просто оскорбительно!
– Погодите, сэр Персиваль, вы не дали мне закончить, – с подчеркнутой мягкостью сказал Адальбер. – Я начал говорить о том, как они убили одну женщину, видимо хорошо вам известную, и убили, как только она нашла часть сокровищ Ирода Великого.
Из бледного лицо старого археолога стало серым.
– Кипрос?.. Вы видели Кипрос?.. Значит, она была там?
– Да, была. Халед, ненавидевший ее, сказал нам, что она иногда появлялась в Масаде. Раза два в году...
– Наверное, в дни солнцестояний, – прошептал, словно говоря с самим собой, сэр Перси.