Изумруды пророка
Шрифт:
– Что все это означает? Совершенно бредовая история.
– О, все это совсем не сложно понять, – на этот раз нимало не смущаясь, ответил Хардинг. – Оба судна были одного типа и назывались одинаково.
– Невероятно! Как это могло произойти?
– Ну, мало ли! Надо думать, у этой женщины, кто бы она ни была, воровка или еще кто-нибудь, есть высокие покровители. И мы не скоро увидим ее снова!
Альдо почувствовал, что ему, кажется, говорят не все, но в то же время восхитился тем, с какой быстротой исполнялись предсказания Хилари. Разве она, насмешливо прощаясь
– Вы не видите никаких препятствий к тому, чтобы отдать мне письмо, которое написал ей сэр Перси?
– Зачем оно вам?
– Вспомните, что она сказала, когда вы меня уводили! Может быть, когда-нибудь я с ней встречусь. Во всяком случае, раньше, чем вы...
– Почему?
– О, все очень просто! Я – специалист по старинным драгоценностям, причем большей частью – историческим.
– Это я знаю, но...
Альдо пожал плечами:
– Она тоже, хотя и на свой лад!
Капитан Хардинг немного подумал, потом вздохнул:
– Почему бы и нет, в конце концов? Я пришлю вам это письмо. И, кстати...
Сунув руку в карман мундира, он вытащил маленький белый сверток, получившийся из сложенного носового платка:
– Возьмите! Я вам их возвращаю! Они ваши, ведь эта чертовка именно у вас их украла...
На белой ткани сверкнули два камня, украшавших Беренику, Саладдина, оттоманских султанов, любовниц Влада Дракула и прелестные ушки великой княгини. Сейчас, когда солнечный луч вспыхнул в их таинственных зеленых глубинах, они показались князю-антиквару прекрасными как никогда. И все же Морозини мягко отвел руку, протянувшую ему изумруды:
– Нет. Они принадлежат еврейскому преданию. Отдайте их Великому Раввину Палестины! Они воссоединятся с пекторалью, которую когда-то дополняли...
Хардинг отвел руку с изумрудами, но лишь для того, чтобы положить камни на маленький столик.
– Всего этого я и знать не хочу. Вы – последний известный их владелец, вам я их и возвращаю. Вы можете делать с ними все, что вам заблагорассудится, но на меня не рассчитывайте. Я – английский офицер, и, если вы заставите меня их забрать, я отправлю их прямиком в Британский музей. В надежде, что они до него доберутся! Теперь вы свободны, и я желаю вам удачи.
Он церемонно откланялся и направился к двери, но на пороге остановился.
– Ах, да, чуть было не забыл! Не спешите разыскивать лейтенанта Макинтира и вашего друга. У меня нет никаких сомнений в том, что сегодня вечером они будут здесь: в районе Хеврона и до самого Мертвого моря происходят серьезные волнения. Их оттуда вышлют...
Альдо не ответил. Что он мог сказать этому человеку, для которого исчезновение Лизы было всего лишь несущественной подробностью? И правда, судьба ополчилась против них. Ко всем их несчастьям недоставало только нового всплеска борьбы, сталкивавшей время от времени евреев с арабами, а тех и других вместе – с английскими оккупантами...
Он долго сидел, устремив неподвижный взгляд на великолепные и роковые драгоценности, которые больше никто не пытался у него отнять, но теперь они внушали ему ужас. Такой
Отыскав шелковый платочек, Альдо завернул в него камни, выбрал костюм, который он наденет для этого случая, и засунул сверток в один из внутренних карманов. Затем принял холодный душ, побрился, оделся тщательнее обычного – из уважения к тому, с кем ему вскоре предстояло встретиться, – и, выйдя из гостиницы, пешком отправился в Старый город, в главную синагогу, а там попросил о встрече с Великим Раввином.
Открывший ему и сразу узнавший его левит – тот самый, с которым он разговаривал на следующий день после похищения Лизы, – важно кивнул и распахнул перед ним дверь приемной, где он ждал и в прошлый раз. Но перед ним появился Эзекиель...
Внезапно просияв, протянув к гостю обе руки, он скорее подбежал, чем подошел к нему:
– Вы пришли? Неужели это означает...
– Что я вам «их» принес? Да. Капитан Хардинг только что вернул «их» мне. Но каким чудом вы оказались здесь?
Подросток небрежно передернул плечами.
– Это совсем маленькое чудо. Я прибежал сюда через туннель Езекии, а синагога – это место, где можно найти убежище. Впрочем, нам только что стало известно, что против нас не будет выдвинуто никаких обвинений. И вообще все хорошо для всех, кроме нашего бедного рабби Гольберга. Я прекрасно понимаю, что то, как он с вами поступил, было нехорошо, но он был готов на все ради этого сокровища. И он велел позаботиться о вашей жене.
– Вся беда в том, что теперь я уже не имею никакого представления о том, где ее искать. Если, конечно, она еще жива. У арабов нет тех причин, какие были у вас, для того чтобы бережно с ней обращаться... Могу ли я видеть Великого Раввина?
– К сожалению, нет! Он отправился вместе с некоторыми из наших братьев за останками рабби Абнера в ту пещеру, где вы его положили. Он отправился туда, чтобы произнести над телом все положенные молитвы, прежде чем навсегда опустить его в землю...
– Ничего не поделаешь! Что ж, – продолжал Морозини, вытащив из кармана маленький сверток и протягивая его Эзекиелю, – вот то, что вы так долго искали!
Эзекиель точно так, как сам он недавно сделал, развернул на ладони легкую шелковую ткань и на мгновение залюбовался изумрудами Пророка.
– Я равнодушен к драгоценностям, – вздохнул он, – но должен признать, что эти камни великолепны...
– И насколько великолепны, настолько же и опасны! Теперь, я думаю, «Свет» и «Совершенство» воссоединятся с пекторалью?
– Нет. После смерти рабби Абнера Великий Раввин узнал обо всем, чего тот потребовал от вас, и мы с ним, даже не зная еще, увидим ли когда-нибудь вновь «Свет» и «Совершенство», решили их судьбу. Я должен подняться на гору Синай и спрятать их там, где был услышан голос Яхве и где Он дал Моисею Десять Заповедей. Он дал эти камни, и Ему они должны быть возвращены! Рабби Абнер обольщался, когда думал, что после того, как из-за них пролито столько крови, совершено столько низостей и преступлений, божественные камни еще способны хоть на какое-то пророчество...