Изуродованная любовь
Шрифт:
– Ты в порядке? – спросила она.
– Да, все хорошо, – я распустила свои волосы из пучка.
Но она продолжала смотреть на меня с тревогой, будто я страдала от чего-то смертельного.
– Не волнуйся, я на самом деле в порядке, - сказала я, уверенно улыбаясь.
Она улыбнулась в ответ.
– Я беспокоилась за тебя. Ты плохо выглядела прошлой ночью.
– Сейчас уже все хорошо, - прервала я ее, стараясь говорить как можно тверже. Мне не нужна жалость. Ни от кого.
– Ты знаешь, что я должна тебя снова отвести в комнату сегодня вечером?
Я небрежно пожала
– Конечно.
– Ладно. Увидимся за завтраком.
Я оделась и спустилась вниз. Голоса и звуки исходили из столовой, но хоть я и была голодна, видеть никого не хотела, поэтому выскользнула через входную дверь и пошла прогуляться.
Было так приятно снова оказаться на свежем воздухе. Но та же самая ветхость внутреннего убранства дома отражалась и снаружи. Статуи покрылись лишайником и мхом, водная конструкция забилась водорослями, а беседка, обвитая розами, была настолько дикой и полной колючих кустов, что было невозможно пройти под ней. Это печально.
Я подошла к дереву, которое свалил ураган. Его было так жалко. Я пыталась представить себе, что дерево могло увидеть за свою жизнь длиною больше чем в триста лет, и не смогла. Я продолжила идти, пока не пришла к готической часовне на кладбище. Дверь оказалась запертой, поэтому я не смогла зайти внутрь.
К тому времени, когда я вернулась, было уже почти два. Я пропустила обед и была голодна, но в обеденном зале никого не было. Я не осмелилась пойти на кухню, так как не думаю, что миссис Литлбелл оценила бы это. Вся крепость казалась безлюдной и тихой, за исключением тиканья старинных часов у основания лестницы. Я задалась вопросом, где сейчас Гай и что он делает. Или что на самом деле Мисти делает для Гая.
В своей комнате я обнаружила поднос, на котором находились термос с горячим шоколадом, и завернутый в бумагу бутерброд с ветчиной и салатом. И еще записку от Мисти, в которой говорилось, что в обеденном зале есть кофеварка, и я должна буду обслужить себя сама, если захочу есть.
Я аккуратно извлекла мясо из бутерброда и завернула его в бумагу, в которой его принесли. Потом села на кровать и съела бутерброд без мяса. Когда я допила горячий напиток, то подумала, что не мешало бы спуститься вниз и поискать Мисти, но я, должно быть, была слишком уставшей, потому что уснула. К тому времени, как я проснулась, было уже темно.
Я включила свет и спустилась в зал. Мисти оторвалась от каких-то бумаг.
– Привет, ты будешь рада узнать, что рояль настроили.
– Хорошо, - сказала я.
– Сыграешь что-нибудь для меня?
Я подошла к роялю и открыла его. Запах изменился. На мгновение я закрыла глаза, к ним тут же подступили слезы. Я открыла их, но, черт побери, жидкость все равно потекла по лицу. Я не хотела, чтобы Мисти поняла, что я плачу, поэтому не вытирала их. Они текли по моим щекам и капали на джинсы, пока я играла. Это была старая, грустная песня, которой научила меня мама.
Когда я закончила, Мисти встала со стула и подошла ко мне.
Она держала в руках коробку с бумажными салфетками.
– Да у тебя талант. Не припомню, чтобы когда-либо слышала такую хорошую игру вне концерта.
Вытащив пару салфеток, я вытерла лицо и высморкала нос.
–
– Не забывай, что я снова должна отвести тебя на встречу с Гаем сегодня вечером.
Она старалась избегать моего взгляда. Будто это было тем, о чем я могла бы забыть.
– Конечно. Во сколько?
– Как и вчера.
Я кивнула.
*****
Мисти пришла за мной вечером в девять сорок пять. Я ждала ее, сидя на кровати. Она постучала, и я, встав с кровати, последовала за ней по коридору обратно в ту комнату. Я подошла к кровати и сняла свой халат.
– Ляг на спину посередине кровати, - сказала мне Мисти.
Я сделала, как она просила.
– Раздвинь немного свои ноги.
Я покраснела от смущения, но просьбу ее выполнила. Она надела кожаные фиксаторы на мои лодыжки и приковала их к спинке кровати. Затем она проделала то же с моими запястьями. И, плотно завязав мне глаза, ушла.
Я проверила свои ноги и руки. Я могла немного крутить руками и еще свободнее ногами. Сделав глубокий вдох, я стала ждать.
Вскоре послышались его шаги в коридоре. Я слышала, как он открыл дверь и остановился. Он прошел дальше в комнату и закружил вокруг меня, словно хищник. Я чувствовала его власть и абсолютную силу. Прошло долгое, мучительное время, прежде чем я снова услышала его.
– Раздвинь ноги.
Жар лизнул мою кожу, когда я раздвинула свои ноги шире.
– Согни колени и откройся мне.
Снова движение. На этот раз он подошел ближе. Я почувствовала его руку на своем плече и вздрогнула от неожиданности. Словно ток промчался по моему телу, и волоски на нем встали дыбом. Это было настолько мощно, что он, кажется, тоже ощутил. Он убрал руку, и в комнате наступила гробовая тишина. Но тишина эта не была пустой. В ней обитали опасность и желание - его и… мое. Возбуждение исходило от его тела сильными волнами, которые носили практически физический характер.
Матрац прогнулся. Снова у меня возникло ощущение того, что он был очень большим человеком. Я почувствовала его горячее дыхание на своей коже, потом нежное щекотание его губ на шее и покалывание, когда они вступили в контакт с моей плотью. Я вдохнула запах вина и специй. До неприличия роскошный, экзотический, старинный запах. Кончики пальцев коснулись моего тела. Волна чистого удовольствия пронеслась сквозь него. Моя киска запульсировала от желания.
Рука прошлась по моим волосам, поцелуи, подобные порханию бабочек, прокладывали тропинку к моим плечам, волосам, а затем двинулись ниже, к груди, пока его влажный горячий рот не втянул в себя мой сосок. Мое дыхание сбилось. Я чувствовала покалывание… Предупреждение.
Ты не можешь противостоять этому.
Мой живот сжался, в нем вспыхнул огонь. Я стала влажной между ног от изобилия соков. Я никогда не чувствовала такого раньше. Женщина испробовала все. Свои пальцы, язык… Ничего не волновало меня. Мое тело – мясо и кости, из которых я состояла – выгнулось само по себе. Какая-то часть моего мозга все еще соображала, однако мое тело хотело подчиниться этому человеку. Умоляя его взять меня.