Известные горы и великие реки. Избранные произведения пейзажной прозы
Шрифт:
Вид на горы Уишань
Этот зигзагообразный горный поток невинно красив. Его верхнее течение начинается в горах на территории пятидесяти квадратных километров. Капли дождя легко приземляются на листья и траву. Корни в земле поглощают их, потом влага пробивается сквозь песочный фильтр и снова течет ручьем. Бесчисленное количество таких ручейков сливаются в реку, по которой можно плыть на плоту. Эта вода невероятно спокойна, в ней нет опасных воронок, нет рева, сотрясающего горы, – только тишина и медленное течение потока. Во время каждого крутого поворота навстречу дул приятный свежий ветер. Я смотрел вдоль речной долины: мне хотелось охватить взглядом всю роскошь неисчерпаемого потока, каждую минуту уходящего из настоящего мира не зная куда. На секунду я будто бы сделался буддийским монахом и детально различал его чистоту, прохладу, спокойствие и мягкость. Когда еще можно будет насладиться такой лаской и очарованием? Вспомнил все воды, с которыми мне приходилось встречаться: бушующие волны Южного моря, холод озера Тяньчи, тигриный рев водопада Хукоу, звонкий звук Трех ущелий Янцзы… Теперь я понял природу всех вод. Изначально она «невероятно покорная, мягкая, очень застенчивая» [47] .
47
Сюй Чжимо, стихотворение «Посвящение японской девушке» (здесь и далее, кроме особо отмеченных случаев, перевод В. Жилкобаевой).
48
Ся Мяньцзунь (Ся Ши; 1886–1946) – писатель, поэт и преподаватель. Учился в Японии, переводил современные японские романы на китайский язык, писал стихи и эссе. – Примеч. ред.
Плот пересек Уцюйси («Пять изгибов горной реки»). На скале виднелась надпись крупными иероглифами: «Переправа Уцюй Яо Си». Яо Си жил в эпоху Мин, при рождении он получил имя Чэньшэн. Он был чиновником и не смог подняться по карьерной лестнице, а впоследствии поселился здесь в затворничестве, чтобы изучать «Книгу перемен» [49] . На камне вырезано его стихотворение, в котором он жалуется на несправедливость. На утесе на берегу можно разглядеть множество древних надписей. Я начал находить в этом пейзаже следы многих людей. Там были слова поэта и военачальника Синь Цицзи, когда-то вернувшегося в Южную Сун: «Чашу горечи выпив до дна, / Рассказать я о скорби хочу / И… молчу» [50] . Поэт Лу Ю написал на камне: «Я скорблю о том, что не едины / Девять округов моей отчизны» [51] . Основатель неоконфуцианства Чжу Си [52] тоже оставил здесь автограф. Многие люди провели здесь немало времени. Известный генерал Ци Цзигуан [53] написал на утесе торжественное стихотворение: «С мечом последую за императором умиротворять север, после чего вернусь на юг. Когда он мне пожалует титул, хочу отшельником познавать истину в этих горах». Какие же это были люди! Герои, прошедшие через яростные битвы, мудрецы, в чьих сердцах возвышались горы и волновалось море. Среди тревог и потрясений беспокойного времени они вдруг оказывались перед высокой и далекой, спокойной и безмятежной Уишань. Тогда их души сразу наполнялись успокоением и смирением.
49
«Книга перемен» («И цзин») – древнекитайский философский канон, входящий в конфуцианское «Пятикнижие». – Примеч. ред.
50
Синь Цицзи, стихотворение «В годы юные, помнится, было мне жаль.» (перевод М. Басманова).
51
Лу Ю, стихотворение «Завещаю сыновьям» (перевод И. Голубева).
52
Чжу Си (1130–1200) – китайский философ, ученый и литератор. Комментировал канонические конфуцианские тексты, был одним из главных представителей неоконфуцианства. – Примеч. ред.
53
Ци Цзигуан (1528–1588) – военачальник эпохи Мин. – Примеч. ред.
Человек уже очень давно живет на этой земле. У него редко получается избежать волнений и избавиться от своего тяжкого бремени. Издавна есть два способа освободиться от этой ноши. Первый – это обратиться в религию, обрести покой и равновесие в душе. Второй – время от времени отправляться на природу. Су Дунпо был специалистом в этом деле: он принял буддизм, посещал горы и реки. Но можно ли сделать так, чтобы человек очистился сразу, как с помощью размагничивания удаляют пыль? Сколько гор и рек надо для этого посетить? Как в знаменитой поэме Су Дунпо «Красная скала»: тусклый свет луны среди облаков опьяняет, и как прекрасно, если под чистым ясным небом течет таинственная, прозрачная горная река, а еще можно увидеть тени от бамбуковых плотов на воде, услышать рыбацкие песни… Не это ли райский уголок? Горы и реки способны очищать души отшельников, успокаивать мысли, раскрывать высшую мудрость жизни, вдохновлять на стремление к высокому, учить возвращаться к природе, направлять свое сердце к Богу. Их красота укрепляет стремление к любви и жизни. Их могучее очарование и есть рай на земле. На горе Тайшань я почувствовал, как горы и реки могут воодушевить человека. На горе Эмэйшань я понял, какую благодать они ему дарят. Теперь в объятиях Уишань я испытал великую безмятежность, простое умиротворение, легкость, словно после сауны, и неуловимую прелесть, будто от медитации. Наверно, такие ощущения бывают лишь у индусов, погружающихся в реку Ганг. У буддистов они появляются только после поклонения горам Уишань. У меня нет религиозного опыта, но могу сказать, что я принял истинное крещение природой. Это небольшое путешествие помогло мне справиться с десятилетней тоской. Перед ясным зеркалом зеленых склонов в глубине души осознаешь, что теперь все можно отпустить и начать жизнь с чистого листа. Неудивительно, что у одной из знаменитых китайских гор есть особое название – «Скала смены костей».
Я был рад тому, что начал кое-что понимать посреди окружавшего меня молчания, и внезапно почувствовал, что впереди меня ждет нечто хорошее. Плот уже плыл по реке Цзюцюйси. Зеркальная поверхность воды вдруг вылилась в целое бирюзовое море. Оглянувшись, я увидел, как в лучах заката прихорашивается очаровательная гора Юйнюйфэн. Лодочник продолжал рассказывать свои бесконечные истории.
Ноябрь 1990 года
Горы Уданшань – шедевры богов и людей
Во время путешествия по горам Уданшань среди великолепных вершин, крутых обрывов и вековых деревьев больше всего меня поразили местные дворцы. Их построили для императора и его приближенных. При взгляде на них трудно представить, как среди безлюдных диких гор на территории восьмисот ли могло возникнуть так много красных стен и крыш с зеленой черепицей, деревянных стоек, каменных мостов и медных позолоченных дворцов. По последним данным, здесь девять дворцов, восемь монастырей, семьдесят два храма и двадцать семь тысяч домов. Мне действительно
Правитель Чжу Ди [54] первым развернул здесь масштабное строительство. Как известно, он нарушил принцип передачи власти феодальных императоров и занял трон, предназначавшийся его племяннику. В его правление завершились два самых больших проекта в истории китайского строительства. Первый – возведение Гугуна на севере. Так на память потомкам остался самый знаменитый императорский дворец в стране. Второй – строительство храмовых дворцов в горах Уданшань. Это самый большой комплекс храмовой архитектуры в Китае. Согласно историческим источникам, для возведения местных дворцов Чжу Ди использовал налоги девяти провинций Цзяннани [55] . Более трехсот тысяч мастеров трудились здесь в поте лица двенадцать лет. Историки думают, что таким образом император пытался заручиться поддержкой богов и защитить трон. Возможна и другая, более веская причина: горы Уданшань обладали стратегически важным расположением, поэтому здесь могла бы появиться вторая политическая столица. Впрочем, все это не так важно. Важно то, какое культурное наследие нам досталось. Я понял это, когда воочию увидел местные дворцы.
54
Чжу Ди (1360–1424) – третий император из династии Мин в 1402–1424 гг. С 1403 г. правил под девизом Юнлэ. – Примеч. ред.
55
Правобережье реки Янцзы.
Величественный дворец Тайхэгун («Дворец великого спокойствия») возведен на вершине горы, высота которой 1612 метров над уровнем моря. В эпоху Мин построили главный вход в монастырь, храм для поклонения, Золотой павильон и еще пятьсот двадцать сооружений. К нашему времени сто пятьдесят архитектурных объектов сумели пережить всевозможные ненастья и пожары войн. Удивительно, что этот комплекс тоже назвали Запретным городом, как и Гугун в Пекине. У него такие же длинные красные стены, только окружают они «Императорский город» на самой высокой вершине. Отсюда открывается вид на синее небо, реку Ханьшуй, безбрежный лес, белоснежные облака, парящие между семьюдесятью двумя вершинами.
Самая красивая достопримечательность Тайхэгуна – Золотой павильон. Главный зал в нем отлит из меди и только снаружи покрыт червонным золотом, но все равно это самый настоящий павильон. Его высота составляет 5,5 метра, ширина – 4,4 метра. На балках доу-гун торчат шипы, на коньках крыш – фигурки людей и зверей, под загнутыми углами крыши – колокольчики. Павильон окружен высоким частоколом. Чего только здесь нет! Без усилий открываются и закрываются украшенные узорчатой ажурной резьбой окна и двери. Внутри зала тоже роскошная обстановка. Осторожно открыв дверь, я увидел в центре статую сидящего Владыки севера Чжэнь-у [56] . Ее высота составляет 1,86 метра. По легенде, Чжу Ди велел художнику изобразить Чжэнь-у. Набросок ему не понравился, и он приказал убить мастера. Та же участь постигала и других, пока один из художников втайне не узнал пожелания императора. Он сделал набросок в соответствии с видением правителя, и его тут же утвердили. До сих пор все изображения Чжэнь-у в местных храмах делают по этому образцу. Чжу Ди был очень силен в политике. Он захватил трон на юге, освоил пустыни на севере, издал указ о составлении «Энциклопедии Юнлэ», которая среди прочего содержала перечень всех его политических и военных достижений. Император обладал жестоким характером, к тому же ему нравилось лицемерить. Однажды Чжу Ди велел знаменитому конфуцианцу Фан Сяожу написать официальный указ об инаугурации. Тот отказался и вместо указа начертал иероглиф «узурпатор». После этого император казнил Фан Сяожу и уничтожил всех его родственников и учеников, убив в общей сложности 873 человека. Как-то раз моль испортила ему одежду, на что Чжу Ди лишь небрежно сказал: «Хоть это существо и ничтожно, оно живое, нельзя наносить ему вред».
56
Чжэнь-у, или Сюань-у – один из высших богов даосского пантеона, которого почитали как могущественного владыку Севера, способного управлять стихиями. – Примеч. ред.
Посмотрим на Верховного владыку Чжэнь-у. Он выглядит безмятежным, абсолютно спокойным и даже немного добрым. Серьезный человек с круглой головой, большими ушами, без головного убора, с короткими усами, искренними глазами, императорским носом, крепкой талией и широкими плечами. Его руки сложены на коленях, пристальный взгляд направлен вперед. Примечательно, что на нем парчовый халат с изящны
ми узорами, а на груди и руках – железные доспехи, покрытые орнаментом. Хоть его одеяние легкое и повседневное, во всем заметен воинственный настрой. Такой образ действительно подходил императору Чжу Ди. Как на него ни посмотришь – превосходное произведение искусства. Это необычная храмовая статуя, и в ней нет высокомерия. Во всем своем великолепии она демонстрирует связь «божества» и «императора». Я поистине преклоняюсь перед мастерством и замыслом безымянных ваятелей. Бессмертного владыку Чжэнь-у и его свиту – всего пять бронзовых статуй – отлили в Пекине. По Большому каналу их доставили в Нанкин, затем переправили вверх по течению Янцзы, а после – по реке Ханьшуй к подножью гор Уданшань. Там их наконец подняли на вершину – это более тысячи шестисот метров над уровнем моря. Можно только представить, сколько сил и времени было на это затрачено. В горах сохранился высочайший указ Чжу Ди о перевозке этой партии бронзовых статуй: «Настоящим приказываю доставить на корабле в Нанкин статуи для Золотого павильона, в пути на корабле настоятельно требую быть осторожными и осмотрительными. Отправляться немедленно при установлении ясной погоды и попутного ветра. На корабле соблюдать абсолютную чистоту». Далее была прописана фраза: «На корабле должна быть абсолютная чистота, готовить еду запрещено». Видимо, император настолько озаботился этим, что даже в официальном приказе позволил себе повториться. Имея представление об исторических событиях того времени, мы невольно понимаем и культуру. Я благодарен неизвестным мастерам и художникам, которые шестьсот лет назад оставили для нас так много образцов архитектуры, скульптуры и живописи.
Тайхэгун стоит на самой вершине Уданшань. Это результат невероятного мастерства строителей. Юйсюйгун («Дворец Нефритового тигра»), наоборот, расположен у подножья горы Уданшань. Он находится на наименьшей высоте над уровнем моря, занимая при этом самую большую территорию. Его также называют Лаоингун («Старый дворец») и Сингун («Походный дворец»). Очевидно, в правление Чжу Ди он был центром строительства, к тому же служил точкой дислокации армии, местом осуществления императорских дел и базой отдыха во время длительных путешествий. Чжу Ди начал его возведение на четвертый год после начала создания пекинского Гугуна. Дворец Нефритового тигра повторял его по форме, только в меньших пропорциях. Ворота монастыря, храм Тайшань, павильон Юйбэйтин, – с каждым годом территория строительства расширялась. Количество дворцов в Уданшань в период расцвета превышало две тысячи. Они занимали территорию больше восьмисот тысяч квадратных метров. Во время войн, пожаров и наводнений императорские покои, дворцовые залы и павильоны постепенно приходили в запустение и упадок. К 1990-м годам отложения ила достигли двух метров в глубину, море изменилось, за стенами дворца появились огромные заросли. В 1994 году на чистку территории потратили больше миллиона юаней. Только тогда внутренние помещения дворца в целом обрели свой первоначальный вид.