Извращенная принцесса
Шрифт:
Позади меня она нахально хихикает, нарушая напряженную тишину.
— Да ладно, Винни. Считай, что это мой свадебный подарок. Я бы не хотела смотреть, как какой-то парень истекает кровью на ковре. Избавишь меня от гризли-визуала?
Винни хмыкает от удовольствия и жестом просит моих братьев отпустить меня. И поскольку он Келли, они так и делают, грубо толкая меня вперед. Мои руки поднимаются в знак протеста, и я ловлю себя, прежде чем мое лицо сталкивается с ковром. Пульс бьется в голове, я медленно поднимаюсь на ноги, оценивая последствия
В комнате царит полная разруха.
Кровь уже запятнала плюшевый ковер от ран Харпера и Ганса. Они оба с новой ненавистью смотрят на меня, зажимая свои открытые раны. Между моими братьями и мной нет любви. Если они и не были бессердечными машинами для убийства, то мой отъезд из Бостона точно не способствовал улучшению наших отношений. А сегодняшняя драка, несомненно, довершила дело.
К черту их. Они такие же больные и извращенные на всю голову, как и мой старик, насколько я понимаю.
Я киваю Винни в знак признательности, хотя во рту у меня горький привкус. И хотя это похоже на ходьбу босиком по битому стеклу, я продолжаю смотреть перед собой, направляясь к двери. Ни разу не оглянувшись.
Я не могу позволить себе бросить последний взгляд. Потому что я знаю свою слабость. И если я увижу Мэл, стоящую сейчас в этой стеклянной клетке, это точно сломает меня. Я не могу смотреть в ее бездонные ониксовые глаза и думать, не подвожу ли я ее.
Не теряю ли я ее.
Она никогда не была моей, чтобы терять ее.
Распахнув дверь, я несусь по коридору к запасному выходу "Жемчужины". Я распахиваю еще одну дверь и выхожу на бодрый ночной воздух. Приятно, когда холодный ветерок возвращает тебя к реальности. Темная ночь напоминает мне о том, где мое место.
Вик стоит слева от меня, охраняя боковой вход, через который Мэл входила, и хмурится, как только видит, что я выхожу.
— Почему я постоянно вижу тебя там, где тебе не место? — Требует он, шагая ко мне с предупреждением.
Жаль, что у меня сейчас нет с собой ножей, потому что прямо сейчас я готов кого-нибудь зарезать. К счастью для него, я слишком поспешно ушел. Значит, они все еще находятся в той приватной комнате, куда мне не следовало заходить. Я понесу потери и буду считать, что мне повезло.
Сегодня я уклонился от более чем одной пули.
— Отвали, Вик. Я ухожу, — рычу я, проталкиваясь мимо него.
Он поворачивается, чтобы посмотреть, как я ухожу, и всю дорогу ругает меня по-русски. Когда я огибаю угол "Жемчужины", то обнаруживаю, что мой черный Triumph Daytona стоит на обочине и ждет меня. Закинув ногу на байк, я устраиваю мотоцикл между бедер, поднимаю подножку и роюсь в кармане в поисках мобильного телефона.
На этот раз Саша отвечает с первого звонка.
— Ты мертв, или как? — Спрашивает он, в его тоне звучит сарказм.
— Или как, — мрачно отвечаю я.
— Значит, девушка с нами не поедет?
— Нет.
В трубке повисает долгое молчание, сухой юмор Саши не нуждается в словах, чтобы сказать: "Я же тебе говорил".
— Хочешь поговорить об этом? — Спрашивает он через некоторое время.
— Я бы предпочел убить кого-нибудь прямо сейчас, так что может, оставим это? Давай отправимся в путь.
— Хорошо. Встретимся на парковке у Фанфея. Ты знаешь это место. — Саша кладет трубку без подтверждения.
Запихнув телефон обратно в карман, я завожу мотор своего спортбайка и бросаю последний взгляд на темный переулок рядом с "Жемчужиной".
Я знаю, что она не придет.
Она сделала свой выбор.
Но это не делает боль более терпимой.
30
МЭЛ
На грани гипервентиляции я иду домой после смены. Ноги болят, платье с цветочным принтом кажется слишком откровенным, несмотря на надетый поверх него плащ. Любая темная тень, любое движение, и я жду, что Глеб протянет руку и схватит меня, притянет в свои объятия.
Но он этого не делает. И это пугает меня едва ли не больше, чем мрачная тишина заброшенных бостонских улиц.
Когда я дохожу до ступенек пансионата Киери, реальность моего положения начинает обретать реальность.
Отсутствие Глеба разрывает меня на части.
Его больше нет. Действительно ушел.
И я ненавижу то, как я с ним рассталась.
Я видела выражение его лица на мое предательство, складки поражения на его плечах, и я знаю, что он не простит меня. Не после всего, через что я заставила его пройти.
Сколько раз я отталкивала его? Сколько раз я говорила ему, что он мне не нужен?
Но правда так далека от этого.
Никогда в жизни я не была так напугана.
Теперь я в ловушке помолвки, от которой моя кровь превращается в лед. Я знаю, что моя жизнь станет не более чем позолоченной клеткой, если я действительно выйду замуж за Винсента Келли. За мужчину, который прорвался сквозь поверхностный покров безопасности в моей бостонской жизни. Ложная вера в то, что я могу быть счастлива и жить без мужчины, исчезла.
Но я не могла смотреть, как умирает Глеб. Это сломало бы меня. Уничтожило бы меня полностью.
Потому что, как бы мне ни хотелось думать, что я достаточно сильна, чтобы жить одной, правда в том, что у меня есть один мужчина, которого я не могу перешагнуть. Жить без него. Как бы далеко я ни убегала, я не могу избавиться от своих чувств к нему.
В тот момент я отдала бы все на свете, чтобы спасти жизнь Глеба. И до самой смерти я буду благодарить свои счастливые звезды за то, что Винни мне поверил. Это меньшее, что я могла сделать за все те разы, когда Глеб приходил мне на помощь.