Извращённое Королевство
Шрифт:
— Эйден выживший, — говорю я окончательно.
— Как и Эльза.
Я рявкаю водителю, чтобы он изменил направление на Бирмингем.
Все заканчивается там, где началось.
Глава 38
Эйден
Я бил плечом по металлической двери
Мое левое плечо благополучно вывихнуто, поэтому я переключаюсь на правое.
Я перепробовал все: от толчков до дёрганий и даже пинков. Все они бесполезны против металлической двери.
Логически я понимал это, но все равно не останавливался. Это единственный способ выбраться.
В промежутках я мочил свой пуловер водой и клал его на голову Эльзы.
Она то приходила в себя, то теряла сознание, бормоча лихорадочные вещи о своем брате, матери и отце. Она даже разговаривала с Илаем на языке, который не похож на английский.
Чем ухудшается ее состояние, тем сильнее я пинаю эту чертову дверь.
Бум. Бум. Бум.
Горький привкус отчаяния напоминает о том, что я чувствовал, когда десять лет назад постучал в дверь. Тогда я думал, что она умерла. Тогда я потерял надежду.
Но не сейчас.
Она, блядь, не может умереть.
— Эйден...
Ее хриплый голос, как прилив адреналина, напрягает мои мышцы.
Я отхожу от двери и спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, добираясь до нее. Она лежит на боку, глаза закрыты, лицо бледное. Он бледнее, чем раньше. Я касаюсь ее щеки, и она горячая — еще сильнее, чем раньше.
Блядь.
Я хватаю свой пуловер, обливаю его холодной водой, затем снова кладу ей на голову.
— Эйден... — бормочет она в лихорадочном тумане.
Ее зрачки быстро двигаются за закрытыми веками. Должно быть, она спит.
Я сажусь на пол и позволяю своему вывихнутому плечу обмякнуть. Это чертовски больно, когда я двигаю им. Мои попытки вправить, с треском провалились.
Хотя боль не имеет значения. Девушка, беспомощно лежащая передо мной, важна. Я наклоняюсь и целомудренно целую ее в сухие губы.
— Я здесь, милая. Я всегда буду рядом.
— Я люблю тебя, Эйден.
Это едва слышный шепот, но он поражает меня прямо в мрачный уголок души.
Она любит меня.
Эльза, блядь, любит меня.
Мне никогда не надоест слышать эти слова из ее уст.
Я беру ее руку в свою и целую в ладонь.
— Останься со мной, Эльза. Ты обещала, помнишь.
— Ты любишь меня? — шепчет она.
Я запечатлеваю быстрый поцелуй, покусывая ее нижнюю губу дольше, чем нужно.
— Скажи мне, Эйден.. с-скажи мне...
— Я скажу, когда
— Я говорила это много раз. Ты несправедлив.
Я смеюсь над морщинами, образующимися на ее лбу. Она хмурится и упрямится, даже когда ее лихорадит.
— То, что я чувствую к тебе, это не только любовь, одержимость или зависимость. Это все это и даже больше. Знаешь, что это значит, милая? Это значит, что я не могу жить без тебя, так что, блядь, не смей меня оставлять.
Легкая улыбка появляется на ее губах, прежде чем исчезает. Ее рука тяжелеет в моей.
Я проверяю ее пульс. В течение последнего часа он то входил, то выходил из синхронизации. Ее кожа тревожно белая для человека с лихорадкой.
После последнего поцелуя в ее губы я начинаю вставать. Я вытащу ее отсюда, даже если это последнее, что я сделаю.
Даже если мне придется лишиться конечности в процессе.
Щелчок двери эхом разносится в воздухе.
Моя голова резко выпрямляется, когда по лестнице раздаются быстрые шаги. Я никогда не думал, что буду счастлив увидеть лицо Джонатана.
Десять лет назад, очнувшись в больнице и увидев его лицо вместо лица Алисии, я стал чёрным. Но сейчас все совсем наоборот. На этот раз он не принес плохих новостей, он пришел, чтобы помочь нам.
Он останавливается на пороге подвала рядом с Итаном.
Я почти могу представить, что они видят.
Я полуобнажен, мое левое плечо вывихнуто. Голова Эльзы лежит на полу, и она бормочет что-то непонятное.
— Ей нужен врач, — приказываю я. — Немедленно.
Глава 39
Эльза
Илай улыбается мне сверху вниз.
Его лицо прозрачное, как стекло. У него темные волосы, чуть темнее папиных, а глаза такие же, как у отца.
Он всегда говорил, что он папин любимец, и я плакала перед папой, чтобы он сказал мне, что я тоже его любимица.
Веснушки покрывают его щеку, придавая лицу очарование.
Илай такой хорошенький.
Единственная разница в том, что он маленький.
Я нет.
Я одета в форму школы, когда стою с ним в нашем саду на заднем дворе.
— Почему ты ушел, Илай? — шепчу я.
— Давай, плакса. — он протягивает мне руку. — Нам будет весело.
— Весело?
— Мы отправимся туда, где будем свободны.
Свободны.
Илай и я. Свободны.
— Поторопись, плакса.
Я уже собираюсь вложить свою руку в его, когда в голове раздаются голоса. Твердые губы оставляют поцелуй за поцелуем к моим сухим.