Шрифт:
«Трудно поверить в правду, когда вы понимаете,
что сами солгали бы на месте другого…»
– Они сходят с ума.
– Они уже сошли, только не понимают этого…
Глава 1
Двадцатые годы двадцатого века. Инспектор Бэйтс открыл дверь своего нового кабинета и вошёл. Тяжело вздохнув, он подошёл к письменному столу, на котором были аккуратно сложены папки, стояла подставка для ручек и карандашей,
Вспоминать он не любил, но приходилось. Пока жива память - жив и тот, кто на самом деле почил.
Инспектор присел за стол и взглянул на стопку папок, в дверь постучали и вошли. Это был младший констебль - новый помощник Бэйтса.
– Инспектор, вот ещё старые нераскрытые дела из хранилища, которые мне велели вам передать, - сообщил молодой человек низенького роста, держа в руках документы.
Энтони глубоко вздохнул. Пришлось натянуть легкую улыбку и показать положить папки на край стола.
– Начальник решил сразу и с головой меня засыпать делами, которые его подчиненные оказались не в силах раскрыть… - с ноткой недовольства и иронии произнёс Бэйтс.
Констебль был прост и пожал плечами.
– Не могу знать, сэр, я здесь работаю недавно.
Инспектор сгустил брови. Отношение вышестоящих ему весьма не нравилось, мало того, что его заставляют заниматься старьём, так ещё и дали в помощники худосочного новичка, который явно знает мало и плохо соображает, у него нет опыта. «Как ты папки только донёс, столь тяжёлые…» - про себя сыронизировал инспектор. А вот пиджачок на констебле был маловат ему, это придавало ещё больше нелепости. «Неужели нельзя было найти одежду по размеру… Ты ведь не дворник, а служитель закона», - вновь про себя подумал Бэйтс. У служителя закона были короткие волосы, чёлочка мило, а для кого-то смехотворно торчала.
– Меня зовут Питер Маунтэйнбеттер, сэр, - представился юноша.
– Но все меня называют просто Пит.
– Замечательно, просто Пит. А то я бы сломал язык о твою фамилию, - с недовольным лицом сыронизировал инспектор.
Констебль не подал виду, его не задели слова непростого инспектора. Однако юноша сразу, как только увидел начальника, ощутил его уязвление и неудовлетворение. Напряжение витало вокруг.
Энтони чихнул из-за пыли на старых папках, затем резко отодвинул неудобный, жёсткий стул и встал.
– Разбери пока эту макулатуру, а я схожу выпью чаю… - сказал с равнодушием он.
– О!
– оживился Пит.
– Наша Изола заваривает отличный чай, она и вам сделает, - сказал юноша, улыбаясь.
– Замечательно, - сухо ответил инспектор, вслед вышел.
Изола была принята в Управление на должность ассистентки, а точнее, она просто прислуживала констеблям, в особенности главе. Разносила чаи, печенья, пирожки, шоколад, убирала со столов, протирала пыль, приносила и уносила то, что у нее просили. В общем, работник на все руки.
Когда ее увидел инспектор, то подумал, что даме лет так пятьдесят или больше. Изола носила на голове целый муравейник: у нее была объёмная прическа. На глазах обильно лежала синяя краска, на губах - розовая, а на всём лице - белая пудра. Честно говоря, Энтони не ожидал увидеть пугало прямо у себя на работе.
Ассистентка всех подряд несла по коридору поднос с чайными принадлежностями кому-то из служителей закона. Энтони вдруг произнёс:
– Вы чья-то родственница?
Дама остановилась рядом и недоумённо хлопала глазами, а краска ее осыпалась на щёки.
– Почему вы так решили, инспектор?
– уточнила она, уже зная сего джентльмена. Хотя джентльменом его назвать пока было трудно. Вопрос показался неуместным.
– Ну… потому что в Управлении не работают женщины, а если вы здесь, значит, вас кто-то пристроил… - прямолинейно выдал Бэйтс.
– Пристроил… - поразилась Изола.
Слова ее задели, стало обидно. Дама извинилась и прошла дальше, не дав ответа.
– Вообще-то я хотел сказать, что в Управление не берут старух, - сам себе пробормотал инспектор.
– Возможно, твой талант оценили бы в другом месте…
Ему самому недавно стукнуло сорок. Уже не молод, но ещё не стар… пожалуй, это был самый бестолковый возраст. В бороду лезла седина, в тело полнота, хоть и обладал Энтони ладной фигурой и приличным ростом. А сединки все до единой сбривал с лица. Разум ещё не осознавал о стремительном приближении старости и не принимал сей факт. Казалось, он ещё на всё горазд и полон сил, как в молодости. Даже вспомнились погони за преступниками, когда Энтони ловко преодолевал любые преграды и перепрыгивал заборы.
Но если седину на лице можно убрать, то лезущие короткие, торчащие сединки в голове уже никуда не денешь. Волосы его были черные, на их фоне седина бросалась в глаза, во всяком случае, Бэйтсу так казалось, поэтому он усердно укладывал волосы, разделяя пробором так, чтобы не было видно белые волоски, будь они неладны. Вместе с сединой никуда не денешься и от морщин, которые всё больше покрывали лицо инспектора и громче всех кричали о его возрасте, усталости и о жизненном богатом опыте. В этом он даже слегка позавидовал молодому Питу, лицо того было гладкое белое, точно отшлифованная фарфоровая кастрюлька.
Вместо чаепития инспектор направился на выход. У дверей за столом располагался дежурный. Он поприветствовал новоприбывшего служителя.
– Уже здоровались утром… для твоей должности у тебя слишком короткая память, - вдруг выдал Бэйтс и резко открыл парадные двери.
Дежурный разомкнул уста, но ничего не ответил, да и не успели бы - инспектор буквально вылетел.
На крыльце он глубоко вдохнул свежего воздуха после утреннего дождя. Наконец приходило успокоение. Энтони был словно зажат тисками в присутствии новых лиц и коллег, ему не удавалось расслабиться, он больше не умел доверять и не хотел. Но понимал, что его ждёт трудное время.