Ветер меня разбавляет водой из неба.Нечего и подумать, что соберусь и встану.Зимний сезон, где всё, что не бело, —чёрно.Контрастные краски. Природа – и та устала.Кристаллыкружащего снега под ветер и холодчеткоВыстраиваются в сугробы, как на парадприветствий.Из чрева застывшего мира, кто как придётся,под дрожь, в мурашках,слова, сотворенные ночью,выходят голы.Кривая живого, резконабравшискорость, проходит начало координати вновь плетётся.До самых мочекушей закутываясь, приходится одеватьсяво что попало,отваживаясьвыйти
в люди.Полночь —никак не в двенадцать.А то ли часы врут, то ливообще неважно.Тьма – безразмерное одеяло.В студеньпревращается тело,Начальная форма уже несохранима.Отчаянно хочется спатьбесконечный срок.Это зима в отметках мелана волосах любимой,это несмелыйвзгляд назад, как учили летатьпрошлой весной – все кто мог.Как разбегаться и, подпрыгивая, скользить.Я больно разбивал лоб,коленки, ломал ребра,но научился лишь не тонуть в грязи,да как, вылезши в темноте, смотря в оба,начинать опять.Позже, к лету, уверенно стал ходить.С тех пор так пешкоми живу.Нитьнеторопливых маршрутовпротянулась стежкомнеровным там, где не круто.Например, пронося кулькибережкомосторожных днейпо-над проймой сухой реки(дорога безопаснее, когда вода не течет по ней).Со временем, к осени,постепенно к холодам привыкая,я легко проходил по проймес грузом, тянущим профиль плеча,рукой помогаядержать равновесие на осыпи,где нет ничего, кромеусталых дней.Мне встречались люди, навязывались.Только вот в русле ручьянет необкатанных камней.Много поскальзывался,сбивался с поступи,давая дорогу —всё же острым ситуациям предпочтительнее ничья.Главное – поспевать к сроку.Главное – не выходить за рамки.Можно от обиды надувать губы,но сдерживаться и не кричать,если с тобой грубы.Так, вспениваясь,летняя гроза вдруг затопляет ямки.Вода впитается. Я пробовал прощать,и вот мечусь нетвердойпесенкой трубы по джазу жизни – кто его задумал?Кто? Потому что этой зимоймне опять снился город,в котором я не был вечность.Большие дома и небольшой мой.Улицы резкий крен.Пешеходы, спешащие куда-точерез морось,в короткий световой день.Я ждал тебя под буквой «М».В те встречимне запомнилась заплатана твоем пальто,Да долгий вечер,что был как поросльвесны-травы, и вне сезона.Сонные,мы потомвыползали в мир.Восходила луна над крышами,над лесом из необитаемых квартир,что обступил нашу полянуи шумел клаксонамиавто.И не было ничего тишетвоего дыхания, ненаглядная.Кофта,(ничего кроме),наброшенная прямо на кожу,промокла и прилипла.От сырости била неуемная дрожь,когда мы курили «филиппа-мориса» на балконе.Этот город мне никогда не снится летом,но всегда в ознобе от сплошьчавкающей слякотикругом,особенно вдоль набережной серой речки.Или моя память, покрытая белым налетом,не удерживает ничего, кроме этого?Да ещё света – пламя свечекв мякотинад праздничным пирогом.И нет очевиднее загаданного желания.Оно про бабье лето.Оно про отражениетвоего счастья в моём,когда уже ничего не надо.Это осень, если запоминаешь не лица,а только прощание.По ещё мокрой траве, лугом,мы наконец-то бежим бегомза мечтой – ланью.И это скольжение -почти полёт над землей, потому и круглой,чтобы на неё бесконечно падать и падать.И никогда не разбиться.(01.18)
Эпистолярная пастораль
Вот опять наступает срок,и человек сжимается до набора строкв электронной почте.То живёт в письме, то ли ждёт письмаи листает жизнь, что пуста весьма,между дел и прочего.Электронный почеркне шутит наклоном букв,его линия слов не кривит от пота.Убедительность на любой бумагеему сходит с рук.Он не требует выхода в звук.И только фалангипальцевцокают по мостовой кнопок,когда автор ими кричит в пространствос одной дыройкуда ушел человек дорогойили ещё какой.Ну куда деваться?Мы с тобой обезьянкиБрейгеля, прикованные цепочкамиза обручальноекольцо.Там за окном без ставней -Антверпен,машет стягамис башен, он в блесточкахптиц, в шуме причалов,в домиках по лощинам.А над ним такое небо,что светится подоконник, как пыльцойподернутый пылью.Только мы не видим. Это нелепо,что любовь взрослеет морщинамирасставаний.Снова пахнет мимозой конец января,бурей, а потом штилем.Это время листьев, развеянных по газонуузором тайным.Дело рук дождей, ведущих сон на расстрел,как положено, по сезону.А мы всё ковыряем компьютерного упыря,позабыв про птичью трель,заключенные в электро-зоне.Ужели думал в сонмеангелов Создатель,что эта вот компьютерная блажьв пассажиз строк не впустит выдох платья,походку, взгляд? Миражконтакта из клетки в клеткуне выдаст шум касания руки,не передастпейзажни, вопрекипопытке, даже фонане донесет?Там фиолетовой магнолии бутонычто чайный императорский сервиз накрыт на ветках.Зачем нам всёгуденье мировое,когда не им взволнована душа?Пришло письмо, что плыло не спеша.Там, незаточенного,след карандаша.Там почерк,Там ошибки, там живое.Не оцифровывая и не потроша,как безразмерную любовь числом означив,упаковать, послать, принять, обнятьна том конце и не замерзнуть?Не глядя в небо и не видя звёзды,компьютерный палачза неименьем совести свой алгоритм запрячет.Играет мальчик:кажется, так просто —купание на розовом коне.Земля ли, Марс,забытый материк в начале лета —экран анфас.Я научился говорить о том, что спето.Но как пропеть о том, что не?(21.01.19)
Гранд Каньон
1
Если есть музыка из камня,то это её партитура.Тут течёт река в обрамлении из миллиарда лет,там – страннойархитектурыбашни неприступных замков, где парапеткрепостных стен прорезает краснойстрокой рубежи эпох.Ну как художнику беспомощной рукойотобразить создателя резец?Возможно передать лишь вздох.Здесь заусенец скальный на хребте,что рыцарь в капюшоне – весь сухой,нагнулся к птице с экстраголовой.В масштабе этих гор не слышен бой сердец.Наш разговор не состоится. Сигнал плохой.Попробовать, что ль, текстом?Но как уложить в sms-ку горячие щеки каньона,неизбежность ущелий,пророческий шёпот воды?Как ужать в сообщеньеподрезку тропы