Just got broken
Шрифт:
— Ты такая слабая, Маринетт Дюпэн-Чэн, — протянула она, притворно сочувственно причмокивая губами. — Наверное, именно поэтому мастер — такой же слабый — выбрал тебя.
Маринетт сглотнула, попятившись назад.
— Что ты… Что ты сделаешь? — против воли запинаясь на словах, пролепетала она.
Леди наигранно злобно засмеялась, запрокинув голову вверх, а после лениво опустилась на крутящийся стул Маринетт, закинув одну ногу на другую.
— В твоих услугах я больше не нуждаюсь, — спокойно отозвалась Леди, торжествующе улыбаясь. — Ты дала мне свободу.
Леди схватила со стола простой карандаш и начала его крутить между пальцами, параллельно с этим поднимаясь с места и шагая в сторону зеркала.
— Я даже готова оставить тебя в живых за такой подарок, — беспечно продолжила она, рассматривая свое отражение. — Да, капсула тела не комильфо, но мне грех сейчас жаловаться.
Она широко улыбнулась, поправляя волосы и думая о том, что всё равно отстрижет эти ненавистные хвостики под корень.
Маринетт всё ещё стояла в дальней части комнаты. Хаотично соображая.
Итак, что мы имеем.
Охваченная горем, она не поняла, что приходил к ней далеко не мастер.
Забрав из его рук фиолетовый эликсир, она его выпила.
Фиолетовый. Бабочка на месте Мастера.
Маринетт сглотнула.
И осознание окончательно оглушило её, пощечиной впечатавшись в побелевшее от страха лицо.
Акума. Она попала под действие акумы.
Самостоятельно и добровольно воспользовавшись этой магией.
Это дало совершенно другой эффект.
И теперь черная магия Бражника течет по её венам.
Это случилось впервые.
А это значит, что крутящаяся перед зеркалом ЛжеБаг — это истинное воплощение камня чудес.
И, судя по тому, что она видит, эта сущность не будет творить добро.
Она всё уничтожит. Она — воплощение зла.
Именно поэтому квами всегда были привязаны к людям.
Люди их контролировали, иначе всё бы покатилось в пекло.
Они бы устроили третью мировую.
Ох, Господи.
Маринетт, что же ты сделала?!
Она мечется взглядом по комнате, стараясь что-то придумать.
Её сущность нужно уничтожить. Любым способом.
Иначе случится непоправимое.
Пострадает не только Париж, но другие города. Другие страны.
Придется её убить. Собственноручно.
— Тикки, давай!
Маринетт кричит это раньше, чем пытается хоть немного подумать.
Она уже приготовилась к трансформации, зажмурив глаза, но…
Гулкую тишину комнаты прорезал ядовитый смех ЛжеБаг.
— Ты так ничего и не поняла, да? — с издевкой протянула она, сверкнув черными омутами. — Теперь ты свою подружку больше не увидишь.
Маринетт поджала губы, резко выдохнув, и ощутила, как в грудкой клетке разрастается тоска, смешанная с острой душевной болью.
— Смотри, — саркастично протянула ЛжеБаг, указывая на своё тело обеими руками. — Это костюм, не заметила? До тебя так и не дошло, что трансформация мне не грозит, да?
ЛжеБаг победно хлопнула в ладоши и покружилась на месте, всё больше и больше принимая мысль, которую она вынашивала в сознании тысячелетиями: она была свободна.
— Тикки, — тихо выдохнула Маринетт, прикрывая губы пальцами правой руки.
— О, можешь забыть об этом имени, солнышко, — усмехнулась она. — И можешь звать меня… Хм, твоё «ЛедиБаг» — это не имя, а смехотворное прозвище. Я бы предпочла просто «Ваше Высочество».
— Ты просто моя блеклая сторона, — резко набравшись смелости, произнесла Маринетт, оглушенная от осознания того, что Тикки стала вечной затворницей тела ЛжеБаг. — И я уничтожу тебя…
Резкий смех снова прорезал тишину комнаты, когда ЛжеБаг в три шага долетела до Маринетт, храбрость которой вмиг от этого улетучилась.
— Попытайся, — процедила она, нависая над съежившейся девушкой и прожигая её своим темным омутом насквозь. — Да только ты всё равно глупа, чтобы понять: что бы ты ни сделала…
Она ухмыльнулась, упиваясь от того, что Маринетт испытывает настоящий страх перед ней.
— …ты не сможешь уничтожить тьму, воплощением которой я являюсь…
ЛжеБаг отошла от неё, провела по телу руками, вызывая едва слышный скрип латекса, и подошла к окну, распахивая его настежь.
Над Парижем нависла черная туча. Непогода обещала быть несколько дней, сопровождаемая ветрами, дождем и возможностью шторма.
ЛжеБаг воодушевленно вдохнула дождливый влажный воздух и обернулась к уже сидящей на полу девушке через плечо.
— Это всё благодаря твоей ничтожности, Маринетт Дюпэн-Чэн, — кивнула она в сторону приближающегося за окном шторма. — И да, твой Котик, — она причмокнула губами, забираясь на подоконник. — С ним я повеселюсь, можешь не беспокоиться.
— Нет, не смей! — хрипло выдавила Маринетт, пытаясь встать на ноги.
— Сыграем ещё, Маринетт Дюпэн-Чэн, — напоследок бросила ЛжеБаг и скрылась в непогоде, выпрыгнув из окна.
Комнату прорезал свет от блеска молнии.
Холодный спертый воздух дрогнул от разразившегося грома.
Сухой асфальт начал темнеть под натиском крапающих слез тучных облаков, состоящих из липкой тьмы.
Маринетт схватилась дрожащей рукой за комод и, закрыв лицо ладонью, громко всхлипнула.
Она создала собственноручно оружие, которым непременно воспользуется Бражник.
Она создала реальную опасность.
Только не отлитую из свинца, а являющуюся её воплощением.
С бездонными черными омутами, вместо глаз.