К чему приводит интерес
Шрифт:
– Отдел Перспективной Химии не представляется без него, и, пожалуй, лучших в этой области специалистов не сыщешь, – протянул Сокольский, представляя высокого, тучного телом и всегда весёлого духом Максима Никитовича. Учёного вечно в стерильном белом халате с исписанными на планшетнике формулами, колбочками, микроскопами, мензурками, расставленными в лаборатории, в стильных очках, за которыми скрывались добрые серые глаза.
– Это точно! – согласился Орлов, принимая очередную истину.
За полтора года работы в агентстве, Максим познакомился со многими ассами и профессионалами, учёными и оперативными агентами, аналитиками, инженерами–проектировщиками, программистами и прочими высококвалифицированными сотрудниками, с людьми, с которых Орлову, совсем юному персонажу в истории агентстве Современных Революционных Технологий с его семидесятилетней историей постоянно хотелось и хочется брать пример, перенимать теоретические знания и практический опыт.
Хлопнув по мягкой нежной обивки дивана, Максим с долей радости и бодрости, несмотря на поздний во Франции час, дополнил. – Тогда до связи! Не пропадайте там, среди бескрайней синевы и островов прекрасных!
– Не пропадём! – ответил Сокольский, улыбаясь в трубку и зная, что друг улыбается ему в ответ.
Окончив сеанс связи, сунув коммуникатор в карман позитивно–цветастых шорт, Александр взъерошил волосы на голове и побрёл к столику под навесом верхней палубы. Там, внешнее освещение позволяло прибывать на открытом воздухе даже ночью и работать, или просто же отдыхать, впитывая неповторимую энергетику водной стихии.
Дойдя до столика и присев на стул, Сокольский, чувствуя прохладу, накинул на себя покрывальце, лежавшее на спинке соседнего кресла. Раскрыв большую увесистую книгу на нужной странице, юноша приковал глаза к желтоватым и потёртым от времени страницам, к красивому испанскому почерку, выведенному каталонскими чернилами.
Сокольский с лёгкой улыбкой стал вчитываться в текст, написанный два века назад испанским мореплавателем и романтиком, ведущим свой дневник. Этот дневник был найден Сокольским на полке среди коллекции, посвященной Испании и мореплаванию. Как он попал на борт Странствующего, этим вопросом он не задавался.
Из строк, прочитанных ранее, Сокольский с наслаждением рисовал картины давно минувших лет, времена колониальных войн и пиратства в бассейне Карибских вод и Атлантики, буквально переносясь всем сознанием на яркие деревянные корабли с высоченными мачтами и разноцветными штопанными парусами, хлопающими на ветру. Сокольский буквально слышал крики чаек и ор старпома, призывающего матросню тщательнее драить палубу от соли и обильнее просмаливать её.
Вчитываясь в мельчайшие подробности, Сокольский ощущал то, что переживал капитан двести лет назад – величайшую страсть и уважение к морю и путешествиям, открытиям и приключениям, ответственность за вверенные ему задачи, команду и перевозимый драгоценный груз.
Тот капитан писал о неизбежных вечных стычках с пиратами, снующими по спокойным лазурным водам Карибского моря и бушующим от штормов краям Атлантики, и загадочному Бермудскому треугольнику, который захватывал в себя не только часть Багамских островов, беря начало от Штата Флориды, но и чуть ли, не касаясь острова Испаньолы, ныне острова Гаити.
Капитан Хуан Антонио де ла Крус.
В своём дневнике Хуан упоминал немало достоверных фактов о британских, французских и испанских кораблях, беспричинно сгинувших в этих водах и пиратах, чья участь в погоне за испанскими судами в те края обретала такой же исход. В чём была причина аномалии этой зоны – не знал ни тот капитан, ни юноша, читавший сейчас эти строки.
Лёгкий порыв ветра перелистнул желтые и местами пожёмканные по краям страницы вперёд вопреки желанию, и Сокольский увидел часть карты, фразы об ориентирах, цифры широты и долготы.
Перевернув страницу, Александр прочел длинный текс, и, подняв глаза к горизонту и закусив губу, подумал про себя, – серьёзно?
Решив удостовериться в информации, написанной веками ранее, юноша окончательно прогнал мысли о необходимом сне и отдыхе. Сокольский с головою ушёл в изучение летописи капитана, как и Христофор Колумб облюбовавшего Испаньолу и те края пальмовых островов и солёной воды цвета бирюзы, что так нежила взгляд и придавала коже оттенок бронзы под жарким солнцем.
Читая о сражениях с пиратами под крики солдат, взрывы пушек и стрекот ружей, скорби о потери близких по духу людей и радость от приобретения новых товарищей, не раз выручавших капитана в длительных переходах через океан, Сокольский всякий раз воодушевлялся тем, насколько были самоотверженны и бесстрашны люди в те далёкие времена.
Времена, когда, имея под рукой лишь шпагу, карту, восковую свечу, секстант и бутылку рома для зализывания ран телесных и ран внутренних, они, древние джентльмены удачи пускались навстречу розе ветров и пенным волнам, навстречу неизведанному и опасному, бросая вызов судьбе с широко раскрытыми глазами, хитрой улыбкой, страстной душою и храбрым сердцем.
Гармония и чтение с переводом с испанского на русский увлекло юношу до того момента, когда кромешная темнота начала проступать, и на горизонте зародился долгожданный для мира рассвет. Редкие и будто сонные облака, неспешно плывущие вдали по излюбленной природой привычке, покорно окрашивались в тёплые тона красного, алого, оранжевого, желтого и даже золотистого цвета, переливаясь и отражаясь в воде.
Оторвав уставшие, но сосредоточенные глаза от строк испанских мыслей, выплеснутых чернилами и дивным почерком капитана, Сокольский зевнул и проморгавшись, заложил закладку между страничками, закрыл книгу и погладил кожаную обложку ладошкой.
Время и движение стрелок на циферблате были ценны для него теперь, и каждую свободную минуту он старался трансформировать в полезное для себя, для развития собственного. Но час дать волю и разгул подсознанию в процессе отдыха сознания пришёл.
Встав и размяв кости и мышцы замысловатыми движениями из течения Цигун, Александр взял книгу и побрёл в сторону просторной и весьма уютной хозяйской спальни, где его любимая дама видела седьмой по счету сон, беззаботно распластавшись на кровати.
Воздух. Над Тихим Океаном
Шесть коммандос плечом к плечу сидели на креслах по обе стенки передового воздушно–транспортного средства, по три человека с каждой стороны.
В компактной кабине свет был приглушен, на приборных панелях сменялись данные о состоянии воздушного судна и полётные характеристики, а именно высота над уровнем моря, метеорологические показания за бортом, расстояние до основного объекта и прочие параметры.
Чёрные защитные костюмы обтягивали тела бойцов и защищали их усиленным типом прочной ткани, разработанным в научно-исследовательской лаборатории в Штате Виргиния. Костюм был способен сдерживать натиск воды, прямого огня и ножевых ранений. Каждый боец держал при себе автоматическую винтовку с длинным глушителем и снайперским прицелом с режимом ночного видения. Винтовка была намертво закреплена на груди, а при необходимости отстегивалась моментально. Дополнительные обоймы покоились в специальных закрытых карманах на поясе вместе с чёрными цилиндрами, несущими в себе взрывчатые и ослепляющие смеси. Головы защищали обтекаемые шлемы с кислородной системой, расположенной за спиною, вместе с парашютными рюкзаками, предназначенными для высотных прыжков.