К истории немецкого вопроса

Приб Александр Эдуардович

Следующей трагической страницей в истории российских немцев стала их депоратция из европейской части СССР в восточные районы страны. Немцы в СССР оказались под рукой у Сталина, чтобы осуществить через них месть Гитлеру за срыв его дьявольских планов по завоеванию Красной Армией Европы. Кроме того, появилась возможность не только морально и физически расправиться с немцами, но еще выкачать перед смертью из них все жизненные соки на рабских работах в концентрационных лагерях, лицемерно названных «Трудовой армией».

С началом войны пришла очередь расправиться и с немецкой республикой Поволжья. Если прежде она нужна была Сталину при освободительном походе в Европу и ее советизации как эталон национальной политики СССР и советского образа, то отныне диктатор

в ней более не нуждался. Не имея фактов, обвинить немцев в нелояльности к власти, комиссарами НКВД в ход была пущена провокационная информация о том, что в немецкой республике готовится массовое предательство и диверсии с целью помочь фашистской Германии оккупировать СССР. Тиражированная миллионами экземпляров советской прессы ложь, позволила появиться на свет чудовищному Указу от 28 августа 1941 года, согласно которому началась депортация за Урал вначале Поволжских немцев, а затем и всех остальных, живущих в других республиках страны. Все немцы, которые не попали под оккупацию стремительно наступающей по всем фронтам немецкой армии были депортированы за Урал. Для выполнения поставленной правительством задачи по депортации немцев и других неугодных наций при правительстве СССР был создан Отдел переселений НКВД, под руководством которого началась депортация. Члены правительства Немецкой республики были расстреляны.

О том, что эти «превентивные» меры наказания против немцев были совершенно беспочвенны, свидетельствуют исторические исследования российских ученых. Так, например, известный российский историк А. Уткин в своей книге «Россия над бездной» подчеркивает, что когда Германия перед началом войны с СССР попыталась для сбора информации стратегического характера использовать население Поволжской республики, ничего из этого не вышло. «...прямое и косвенное (через Немецкий институт внешних связей) обращение к ним (к немцам республики Поволжья. автор) германской военной разведки не помогло установить надежные связи. Советские немцы не изменяли своей новой родине», – утверждает ученый.

Война для российских немцев явилась настоящим бедствием. Они вновь стали объектом жестоких преследований и именно по национальному признаку.

Депортация для немцев имела катастрофические последствия. Во-первых они были лишены полностью имущества. Во-вторых, депортация проводилась в чудовищных, нечеловеческих условиях. Людей как скот загнали в грузовые железнодорожные вагоны, на баржи, в трюмы речных судов и многие недели везли на восток. В этих адских условиях погибли тысячи людей. Установить хотя бы приблизительное количество погибших не предоставляется возможным, потому как учета смертей среди депортированных никто не вел. В местах депортации, а это, как правило, были самые захудалые колхозы и совхозы страны, расположенные в гиблых, мало пригодных для жизни людей местах Сибири и Казахстана их встречали как врагов, повинных в войне. Власть и не подумала пюровести с населением разъяснительной работы. Депортированных за фашистов, повинных в войне и связанных с ней бедствиях советского народа.

Немцев доставили в места депортации к началу зимы и зимовать им в большинстве своем пришлось в совершенно неприспособленных для жизни помещениях: в амбарах, сараях, конюшнях, кошарах, скотных дворах. Отсутствие нормального питания, медицинского обслуживания, антисанитарные условия, холод и голод вели к заболеваниям людей, к распространению среди них инфекций, простудных заболеваний, педикулезу и т.п. Неестественная смерть среди немцев стала обыденным явлением. Государством немецкому народу был брошен смертельный вызов, которого он никак не ожидал и к которому совершенно не был готов.

Но это было лишь началом того ужаса, который готовил Кремль депортированным. Очередным драконовским постановлением от 10 января 1942 года N° 1123сс всех трудоспособных немцев по повесткам из военкомата призвали для заключения в лагеря. В этих адских лагерях, названных немцами „истребительно-трудовыми” их принудили на протяжении долгих лет под дулами винтовок в античеловеческих, рабских условиях работать. Здесь

нашла себе смерть почти половина всех мобилизованных. Цифра погибших в лагерях людей по различным оценкам определяется 500 тысячами. Согласно данным анкет, которые в течение прошедшего лета приходили в мой адрес от читателей, бывших узников этих лагерей смерти, чудом вырвавшихся оттуда после войны, вырисовывается страшная, аппокалипсическая картина.

Немецкая трудовая армия по сути являлась сетью концентрационных лагерей, находящихся в прямом подчинении НКВД отличающихся друг от друга лишь принадлежностью к той или иной отрасли хозяйства страны. Характерно при этом, что лагеря для немцев создавались в самых трудоемких отраслях добывающей или строительной промышленности, а также в лесном хозяйстве по заготовке древесины, иначе в тайге на лесоповалах. В каждом таком лагере была одинаковая организационная страуктура: все заключенные делились на отряды, состоящие из колонн. Колонны в свою очередь состояли из бригад.

Изучение содержания анкет позволяет сделать вывод о том, что немцы были задействованы на работах в тайге на лесоповалах, на урановых, никелевых, железнорудных, угольных и соляных шахтах, на строительстве железных дорог, а также на строительстве объектов военного значения на базе эвакуированного из западных областей СССР промышленного оборудования.

Таких лагерей насчитывались десятки. Среди них Печорлаг, Волжлаг, Вятлаг, Минераллаг, Антарклаг, Челяблаг, Ныроблаг, Усольлаг, Северураллаг, Соликамлаг, Востокураллаг, Ухталаг, Широклаг, Кизельлаг, Ивдельлаг, Воркутлаг, Уктужемлаг, Устовымлаг, Севкузбасслаг, Южкузбасслаг, Башкирнефтестрой и другие.

Только в Уральском регионе в январе 1944 года за ключей проволокой находилось около 120 000 человек. Самый крупный из них Бакаллаг, он же Челяблаг, состоял из 16 стройотрядов и пяти отдельных колонн. Численность загнанных только сюда немцев в течение войны, начиная с весны 1942 года колебалась от 20 до 30 тысяч человек. В Соликамском лагере, где заключенные немцы добывали в соляных пещерах глауберовую соль, средняя численность составляла около 10000 человек. В лагерях Молотовской (Пермской) области заключенных было около 20 тысяч. В Ивдельлаге число немцев в 1942 году достигало почти 12000, а в последующие годы из-за высокой смертности всего около 5000 человек. В Северураллаге немцев в начале 1942 года было около 10000 в последующие годы из-за выской смертности их число снизилось до четырех тысяч.

О том, что ждало „мобилизованных” в местах их заключения, можно судить по воспоминаниям бывших узников. Свидетельствует Абрама Унру, который прибыл с одной из из партий немцев на Урал к весне 1942 года. „Наш поезд прибыл на станцию Богославская города Краснотуринска. Как таковой никакой станции не было, а было лишь название. Сюда к речеке Турья были наспех уложены шпалы и рельсы. По обе стороны от железной дороги в хаотичном порядке на снегу находилось промышленное оборудование эвакуированного из Ленинграда алюминиевого авиционного заводов. Нас тоже выгрузили прямо в снег. Место нашего лагеря было огорожено колючей проволокой. Ничего, кроме вышек охранников здесь не было, и мы должны были сами себе строить бараки. Пока же нам выдали палатки, в которых мы должны были жить. В промышленной зоне, куда нас водили под конвоем мы вручную рыли в мерзлой земле котлованы под фундаменты ТЭЦ и завода. В нашем 14 отряде насчитывалось около 7000 человек. Здесь мы встретились с немцами, вывезенными из Крыма и Украины еще осенью 1941 года. Они были изможденными и еле держались на ногах. Они просили у нас хлеба. Но у нас его тоже не было. Кормили нас баландой из зерен пшеницы и ячменя и еще выдавали 700 граммов хлеба на сутки, при условии выполнения нормы. Такого питания было совершенно недостоточно, чтобы восстанавливать силы после тяжелого труда по 12 часов в день. Мы начали пухнуть от голода и умирать. Я выжил лишь потому, что из-за слабости получил работу учетчика на стройплощадке. Мертвых было очень много и их по ночам свозили к приготвленным еще летом траншеям и закапывали землей вперемежку со снегом”.