К музыке
Шрифт:
«Фильмы с Мравинским» помогают постижению величайших образцов музыки философской, которая становится доступнее от того, что «конструкция» этих фильмов оказалась телевизионной и музыкальной не по названию, а по самому существу.
ПОД УПРАВЛЕНИЕМ СВЕТЛАНОВА
Ощущение праздника, настоящего праздника, испытываешь в Большом зале Московской консерватории в концертах Государственного академического симфонического оркестра Союза ССР под управлением Евгения Светланова — ощущение яркости, ясности, мощи. И новизны. Невольного удивления. Ибо многие сочинения ты слышал десятки раз, привык уже к общепринятым темпам, к «проходным» местам, к раз навсегда установленным соотношениям звучностей… И вдруг—как открытие! — исполнение Светланова. Словно с гениального полотна сняли слой старого лака, и краски засверкали, как в старину. Какое дыханье, естественность фразировки, убедительность, красота звука!
Это каждый
Вообще русская музыка в программах Светланова занимает очень важное место. Он ее последовательный и вдохновенный пропагандист. Не ограничиваясь исполнением отдельных выдающихся сочинений, он сыграл все произведения Рахманинова, всего Скрябина, «Манфреда» и все шесть симфоний Чайковского. И сколько найдено тут тончайших нюансов, сколько первооткрытий сделано! Трактовки Евгения Светланова относятся к тем, которые помнятся долго и создают новую исполнительскую традицию.
Зарубежная классика… Тут тоже много великолепных прочтений, свежих интерпретаций — симфоний Моцарта и Бетховена, Брамса и Малера. Тут Рихард Штраус, «Дафнис и Хлоя» Равеля. «Жанна д’Арк на костре» Онеггера. Как-то Светланов играл фрагменты из опер Вагнера. Благородную трактовку вступлений к «Лоэнгрину» и «Мейстерзингерам» я поставил бы в ряд с толкованием самых выдающихся дирижеров столетия.
У него всегда множество интереснейших замыслов. Сколько ассоциаций, соображений вызвал, скажем, концерт «Испания в русской и зарубежной музыке» — от Глинки и Чайковского до Равеля. Этот замечательный музыкант осуществляет подлинно просветительскую работу. Это он, еще в 1966 году, предложил проводить по воскресеньям «Исторические дневные концерты» для молодежи, имеющие огромный успех.
Но главное в программах Светланова — советские композиторы. Он их глубокий, увлеченный и, во многих случаях, первый истолкователь. Свиридов, Кабалевский, Щедрин, Шапорин, Вайнберг, Петров, Пейко, Кара Караев, Эшпай, Мирзоян, Амиров, Пярт, Ряэтс… Поэмы. Кантаты. Симфонии. Целые вечера, посвященные музыке Шостаковича, Прокофьева, Хренникова, Хачатуряна, Мясковского, Шебалина…
Но на первом месте у Светланова — Шостакович. Из пятнадцати симфоний он исполнял двенадцать: это всегда очень значительно и серьезно. И представить сегодня симфоническую музыку, исключив светлановские интерпретации, невозможно.
Это очень современный художник. И что бы он ни играл — свойство это сказывается у него и в классическом сочинении, и в современном, в западном и в русском — во всем.
Нет сомнения, что Светланову-дирижеру часто помогает его композиторский опыт. Он автор талантливых симфонических сочинений, инструментальной камерной музыки и романсов. Он — пианист. Гнесинский институт окончил по классу рояля, 6 консерватории учился на композиторском у Шапорина и на дирижерском отделении у Гаука. У него — три диплома и золотая медаль. Дебютировал в 1953, двадцати пяти лет. Десять лет проработал в Большом театре Союза ССР, занимая пост главного дирижера. В 1965 году возглавил Государственный симфонический оркестр Союза ССР. И оркёстр ожил под его руководством — словно его ожидал. И Светланов сроднился с ним сразу и завоевал у музыкантов непререкаемо высокий авторитет.
Создавал этот оркестр в 1936 году Александр Васильевич Гаук. Ученик продолжает традиции. И на афишах — одна премьера вслед за другой. И оркестр играет все лучше.
С этим замечательным коллективом Светланов побывал на Урале, в Сибири, в Кузбассе, на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике, побывал в Польше, Венгрии,
Не могу понять одного: как сумел он за короткое время сделать так много и так превосходно! Сколько же богатырских сил, сколько таланта вложено в это бесконечное разнообразие программ! Сколько горения, любви, подвижнической работы, упорства у этого человека. Какой необыкновенный размах!
БОЛЬШОЙ СИМФОНИЧЕСКИЙ
Мне оказана честь: открыть в эфире цикл исторических концертов Большого симфонического оркестра Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Напомню основные события из истории этого коллектива, которая входит в историю нашей музыкальной культуры, и — шире — в историю нашей культуры в целом. Итак…
В начале 30-х годов, когда радио только еще входило в наше сознание, в Москве, для пропаганды по радио музыки был создан симфонический оркестр — семьдесят музыкантов: состав небольшой. Но какая большая судьба ожидала этих людей!
У них не было ни собственного белоколонного зала, ни прославленного концертного зала Московской консерватории. Они рассаживались вплотную на сцене радиотеатрика в здании Центрального телеграфа на улице Горького — крохотная сцена, крохотный зал… Зато аудитория слушала их огромная, неисчислимая, небывалая! Теперь-то к этому все привыкли, а в те времена самая мысль, что тебя слушает вся страна, ощущение этой невидимой, но вездесущей аудитории вызывала чувство такой ответственности, что волновались не только артисты — публика в этом крохотном зальчике волновалась. И было от чего волноваться! «Концерт для страны!» — это казалось чудом. И, разумеется, было чудом. И продолжает быть чудом, к которому мы несколько попривыкли. А если подумать — за сорок лет в исполнении этого коллектива страна переслушала необъятный симфонический репертуар. Получила музыкальное воспитание. Мы научились по стилю игры узнавать прославленных дирижеров, солистов. Чуть ли не каждый день слушаем мы и новую музыку, и классическую и наслаждаемся мастерством и талантом ста двадцати музыкантов — теперь это огромный оркестр! И этот оркестр играет, как один музыкант.
Сколько прекрасных часов было в жизни радиослушателей — тех, что любят серьезную музыку. В эфире контакт устанавливается с поразительной быстротой, внимание сосредоточено: только музыка. И так прочен этот контакт между оркестром и нами, что открываются какие-то новые, прежде неизвестные условия восприятия музыки. Как в сказках, где волшебная музыка льется сама собой. И это сознание, что вместе с тобой эту музыку слушает вся страна, а ты в то же время наедине с ней — это не те ощущения, которые приходят к тебе в переполненном зале. Там мы аплодируем исполнителям вместе со всеми. Здесь «аплодируем» молча, в душе. И в письмах. Писем поступает в адрес Большого оркестра множество. И вряд ли было хотя бы одно письмо недовольное. Только радость. Только просьбы. И благодарности. Не удивительно! Великолепны были, скажем, в первые годы постановки опер, не шедших тогда на сценах наших театров: Бетховена, Вебера, Верди, Даргомыжского, Чайковского, Сметаны… Их воскресил оркестр радио, во главе которого в те годы стоял Александр Иванович Орлов — дирижер артистический, контактный, живой… Вспомнить хотя бы «Манон Леско» Джакомо Пуччини под его управлением — с солистами Натальей Рождественской и Дмитрием Тарховым — спектакль незабываемый! А оперы Моцарта! Их в концертном исполнении поставил отличнейший дирижер Георг Себастьян, живший в то время в Советском Союзе. И можно ли позабыть концерты под управлением гостей — Оскара Фрида, Эриха Клейбера, Отто Клемперера, Фрица Штидри, позже — Германа Абендрота, Лорина Маазеля!.. Каждое сочинение в памяти так и звучит!
Орлова на посту главного дирижера сменил Николай Семенович Голованов — властная рука, могучая воля, темперамент, опыт огромный. И русский репертуар становится с каждым годом богаче, разнообразнее, с каждым годом занимает все больше места в программах.
Очень успешно и много работал с оркестром Александр Васильевич Гаук еще прежде, чем встал за пульт в качестве главного дирижера. Культура, вкус, обширнейшие познания, высокие требования Гаука, его любовь к масштабным концепциям и к отделке деталей — все пошло на пользу оркестру. И множество славных программ пришлось бы назвать, предавшись воспоминаниям. Прежде всего надо упомянуть о том, как играли с Гауком Глинку. Да нет! Чайковский был хорош, и Бетховен, и Рихард Штраус, и Шостакович — особенно Десятая симфония, в 1954 году. О каждой вещи надо рассказывать особо: все это большие удачи Оркестра… И ни один, наверное, оркестр у нас не сыграл столько прекрасной музыки. И при этом сколько же сыграл он премьер!