К новому берегу
Шрифт:
— Ты, однако, надежды не теряй, — подбадривал он Марциса. — Я поговорю с Анной. Надо разузнать, в чем тут загвоздка. С моей стороны тебе обеспечена поддержка, на меня как на гору надейся!
Но Пацеплису не пришлось поговорить с Анной: утром она объявила, что отдохнула достаточно.
— Уйду из Сурумов и начну самостоятельную жизнь, иначе не отобьешься от всяких Марцисов. Вам тоже будет спокойнее.
— Самостоятельную жизнь… — проворчал Пацеплис. — Как же ты ее начнешь?
— Поступлю на работу, отец… — ответила Анна. — Буду зарабатывать себе на жизнь.
— Надоело месить навоз в хлеву, — вставила Лавиза, — вот и все. Пока не подцепишь мужа, может, и поработаешь, а как придет в дом кормилец, и не заманишь тебя на работу, — попомни мои слова. Самостоятельная жизнь… Ха…
Но Антону не давало покоя другое.
— А как же все-таки будет с Марцисом? — спросил он. — Марцис — человек хороший. Не стоит его водить за нос. Коли да — так да, коли нет — так нет… должна быть полная ясность.
— И так все ясно, отец, — сказала Анна. — Пусть Марцис успокоится. Я ему ясно сказала «нет». Больше ничего не дождется.
— Неразумно ты поступаешь! — воскликнул Пацеплис.
— Слишком уж нос задрала! — добавила Лавиза.
— Анна — молодец! — спокойно сказал Жан. — Мне нравится, что она отказала Марцису. Я не знал бы куда глаза девать, если бы моя сестра стала жить с таким обормотом.
— Вот так дети, вот так утешение! — издевалась Лавиза. — Ну-ка порадуйся, Антон. Хорошее воспитание! Ни в чем тебя больше не слушают.
Антон молчал и думал: «Хоть бы поменьше болтала Лавиза о моих детях — от ее слов все равно никакого проку».
6
Когда Анна сошла с поезда, лил дождь. Подняв воротники и выбирая места посуше, пассажиры спешили в город, только обладатели зонтов шагали спокойно и уверенно, не обращая внимания на холодные брызги дождя, которые ветер бросал в лицо.
Анна не боялась непогоды: ее шинель видела на своем веку и дождь и снег, да и армейские сапоги достаточно помесили грязь фронтовых дорог. Узнав на вокзале, как найти уездный исполком, она туда и направилась. Анна решила прежде всего зайти к Ильзе Лидум, которая работала там заместителем председателя. Из ее писем Анна знала, что она в эвакуации окончила курсы советских и партийных работников, была зачислена в оперативную группу и вместе с нею, следуя шаг за шагом за советскими войсками, вступила в свой уезд.
Ильза встретила Анну в своем кабинете, из окна которого была видна главная улица городка. В темно-синей юбке, в белой кофточке собственной вязки, красивая и крепкая, она и сейчас выглядела молодо, хотя недавно отпраздновала свое пятидесятилетие.
— Анныня, милая! — воскликнула Ильза, поднимаясь навстречу Анне. — Как хорошо, что ты вернулась домой. Была уже у своих?
Расцеловав Анну, Ильза подвела ее к окну и внимательно оглядела девушку, которую не видела несколько лет.
«Какие прекрасные, рослые дети у этого негодяя Пацеплиса…» — подумала она. А вслух сказала:
— Садись, Анныня, и рассказывай все от начала до конца — как тебя встретили дома, каковы твои дальнейшие планы?
Анна начала рассказывать, но вскоре ей стало ясно, что поговорить здесь с Ильзой не удастся: звонил телефон, все время заходили работники уисполкома или посетители, которых нужно было выслушивать. Наконец Ильза сказала:
— Ничего, Анныня, скоро обеденный перерыв. Пообедаем в столовой и пойдем ко мне на квартиру. Ты ведь сегодня не собираешься уезжать, переночуешь у меня?
— Я приехала поговорить в укоме относительно работы, — ответила Анна. — Мой отъезд зависит от того, когда уком решит это.
— Тогда тебе придется говорить с Артуром. Он второй секретарь \ кома и ведает кадрами. Он утром поехал по волостям проверять, как идет уборка, и к вечеру должен вернуться.
В обеденный перерыв они спокойно обо всем поговорили. Ильзе хотелось знать, как встретили Анну в Сурумах отец и мачеха.
— Хорошо сделала, что ушла от них, — сказала Ильза. — Ты уж давно переросла на целую голову семью, и, если останешься там, они будут тянуть тебя назад. А сейчас ты опять станешь самостоятельной и никто не помешает тебе расти.
— Скажи, дорогая Ильза, очень трудно работать на общественной работе?
— Работать как-нибудь никогда не трудно, но если хочешь работать хорошо, приходится стараться. Вначале, когда брат втягивал меня в общественную работу, мне думалось: пришел мой смертный час, теперь начнутся неудачи, неполадки и все будут надо мной смеяться. Первые недели я очень боялась. Мне казалось, что все видят мое неумение, недостаток опыта, что посетителям я кажусь смешной, потому что не умею разрешить каждый поставленный ими вопрос так, как они хотят. Со временем я поняла, что всех удовлетворить невозможно, потому что многие требуют того, на что не имеют никакого права.
— Ты думаешь, можно привыкнуть к этой работе?
— В этом ты, Анныня, скоро сама убедишься.
— Я хотела бы стать трактористкой и работать на машинно-тракторной станции. Рядом с Сурумами в Ургах организована МТС.
— В твои годы, Анныня, можно всего добиться. Выбери себе такую цель, для достижения которой потребуется не один год, — тогда у тебя будет за что бороться.
Когда Ильза вернулась в исполком, Анна пошла в кино посмотреть фильм о Заполярье. Поздно вечером, вернувшись домой вместе с Ильзой, она наконец встретила Артура. Он уже знал о приезде Анны и с нетерпением ждал ее.
— Жаль, что не удалось встретить тебя в начале войны, — сказал Артур. — Тогда бы ты всю войну провоевала в нашем партизанском отряде.
— У стрелков тоже было неплохо, — ответила Анна.
— Всюду хорошо, где человек может работать на благо Родины. Но в партизанском отряде ты бы очень пригодилась.
— Возможно. Но я бы хотела и сегодня пригодиться где-нибудь, поэтому пришла говорить с тобой… товарищ секретарь.
— Работа найдется. Куда тебя больше тянет? В уезд? На партийную, советскую или комсомольскую работу?