К отцу своему, к жнецам
Шрифт:
5
М. Туллию, римскому консулу, Р., жрец высшего Бога, – благоденствия
Госпоже нашей снится дурной сон, касающийся, как ей кажется, ее супруга; она в тревоге, перебирает сама с собою, у кого просить совета, и останавливает выбор на мне. По ее приказанию зовут меня; в это время узнает обо всем дама, чей супруг управляет замком, и спешит отговорить нашу госпожу от ее намерения, считая, что не подобает ей доверять свои тайны таким образом и по такому поводу: а чтобы скрыть это дело, дают мне, уже явившемуся и стучащему в двери, поручение – сочинить письмо, содержание которого я излагал тебе вчера. Эту историю я почерпнул нынче из двух источников, по-разному нечистых. Одна из служанок нашей госпожи рассказала мне все это, с прибаутками и с подробностями, которых я хотел бы не знать. Эта женщина, которой престарелые лета не придали степенности, но лишь усилили природную болтливость, умела сделаться необходимою нашей госпоже, ибо тешит и развлекает ее печали, пересказывая, что совершается в замке и что приносят в него извне, пересыпая важные вещи всяким вздором,
по сорочьему стрекоту заключает, сколько гостей явится в дом, по звону в ушах – что кто-то о ней судачит, и страшится увидеть себя во сне лишенною последних зубов. Так бдительный наш враг, вливая заблуждения в людские умы, то в полете птиц, то во встречах с людьми, то со зверями, то во снах и других случайностях обещает знание будущего, смущая сердечный покой пустым любопытством и исподволь пятная невинную веру. Его внушением иные женщины делают образы из воска или глины, чтобы донимать или припекать врагов своих или любовников, по слову Вергилия:
как твердеет скудель, как воск расплавляется этот, и проч.Иные по птичьему полету гадают о будущем, почему и говорит поэт:
да, когда б наперед пресечь мне новые спорыне повелела бы слева от дуба пустого ворона,ни твоему б Мерису не жить, ни даже Меналку.Одни советуются с математиками, другие с прорицателями, те с одержимыми, эти с генетлиаками; и так как исход дела иногда совпадает с предсказаниями, безрассудные еще глубже запутываются в своих тенетах. Что же скажу о случаях, когда к тяжкому падению приводила эта доверчивость? Так Аполлонов оракул обманул Александра, так сокрушен был Крез, перешедший Галис; так и царь Охозия – возьму пример из иудейских летописаний – упавший чрез решетку, послал узнать о долготе дней своих, и дни его как вода пролились. Потому смеются над приметами те, кто выше Фортуны ставит доблесть, и толкуют их себе на пользу. Юлий Цезарь, которого никакое суеверие не могло отвратить от задуманного, в начале африканского похода, покидая корабль, споткнулся и упал, но, обратив знаменье на добро: «Держу, – сказал, – тебя, Африка»: и вскоре подлинно овладел ею. Подобным образом и в наши времена некий муж, завоевавший остров Британию, при первом вступлении на ее землю пустив коня вскачь, препнулся и рухнул с ним вместе, но возгласил: «Земля моя», что и сбылось в последующих делах. Если бы я вздумал исчислить видения и сны древних, отяготил бы это письмо примерами: тут явился бы и благороднейший муж Африкан, коего ты прославил, и многие иные. Этим и другими способами открывает Бог Своим людям Свою волю, насколько пожелает. Но часто душа – из остатков ли того, «что в жизни люди делают, помышляют, заботятся, видят», или по врожденной проницательности – складывает некие очертания будущего, скудно угадывая, много обманываясь. О снах нам не должно печься, дабы не впасть в заблуждение тех, кто столкнуться с зайцем страшится, кто женщину с распущенными волосами, кто кривого, колченогого или человека в куколе гнушается встретить на дороге, но радуется, завидев голубицу или горбуна, или заслышав гром в отдалении. Нам же подобает смиренно подчиняться Тому, чьим советником никто не бывал, и не спрашивать о Нем, что творит, но пустословием почитать все, что не основывается на корне правой веры. Это одно, говорю я, было бы благочестиво и благоразумно. Будь здоров.
6
М. Туллию, римскому консулу, Р., жрец высшего Бога, – благоденствия, мира и разумения истины
Подлинно, среди чудовищ этого мира ничто не кажется мне чудовищней, чем в иных человеческих телах бессмысленные души и побуждения под стать звериным. Аристотель и Саллюстий считают, что преданных обжорству и похоти не среди людей надо числить, но среди животных. Слышишь ли ты, жена, мнящая себя набожною и прилежащею всем заповедям благочестия? Усмири тело твое, да послужит тебе, как Апостолу, сказавшему: «Усмиряю тело мое и в рабство предаю, дабы, другим проповедуя, самому не сделаться недостойным»; и как Пророку, молящему: «Пригвозди страхом Твоим плоть мою». Смотри, что читается в Исходе, гл.32: «И сел народ есть и пить, и восстал играть», то есть идолопоклонствовать: ибо они «сотворили тельца в Хориве и поклонились истукану». Вот что творит пища чрезмерная: порождает идолопоклонство, и всякую праздность, и всякую гордыню, и всякое суеверие; «утучнел, отолстел, оставил Господа, Создателя своего». Посему Господь говорит: «Смотрите, да не отягчаются сердца ваши объядением и пьянством», да не уподобитесь тем, чей бог – чрево, тем,
коих цель жития в одном заключается нёбе,которые живут, чтобы есть, а не едят, чтобы жить. Как говорит философ: «К вам теперь перейду, чье бездонное и ненасытное обжорство здесь моря обшаривает, там земли, здесь крючками, там путами и тенетами всех родов».
Буря, погибель и зев бездонный мясному припасу,все, что мог он сыскать, спускал в несытое чрево.Вот, выходят спозаранку, разделясь на дружины, словно с врагом готовятся столкнуться в бою; в чащах далматских рыщут, галльскую дебрь оцепляют, германскую топь бороздят, в пиренейские вертепы входят; Киприду лишают птичьего пенья, Фетиду – чешуистых стад, Фебу – ее свирепой отрады; опустошают логовища, собачьему лаю ответствуют, блуждают во мраке, жизнь свою подвергают бесславной опасности, чтобы новым наслажденьем порадовать чужие уста, новым блюдом отяготить трапезу, новым грехом – душу. «Несчастные, неужели не понимаете вы, что ваш голод больше, чем утроба?» Читается, что Навузардан, начальник поваров, сокрушил стены Иерусалимские, то есть все укрепления христианской души. Недаром и некий египтянин, наш враг в Святой земле, слыша, что христиане насыщаются тремя блюдами, а то и четырьмя, сказал, что таковые недостойны этой земли.
Что же скажу об опьянении? Лота оно победило, коего не победил Содом, и Ною, кормщику рода человеческого, обнажило чресла. Твоими словами свидетельствуюсь, достопочтенный и боголюбезный муж, честь и украшение христианского красноречия: «Не осуждаю брашен, кои Бог сотворил, дабы вкушать их с благодарением, но у юношей и девиц отнимаю стрекало похотей. Ни огни этнейские, ни земля Вулканова, ни Везувий с Олимпом не кипят таким зноем, как юное чрево, вином полное и яствами воспламененное». Посему и поэт говорит:
Душу готовит вино, для пыла в ней путь пролагая,и Венера в вине огнем бывает в огне.Так приходит похоть плоти, но не одна: с нею, как говорит священная страница, входят похоть очей и гордость житейская, им же всюду сопутствуют дерзость и нежелание удерживать язык свой от зла. Если бы некий ангел обратился к тем, кто дерзко входит через порог, дабы обыскать Исава и исследовать сокровенное его, если бы он, как заповедь небесную, возгласил им повеление налагать узду на язык и пред чужой тайной отвращать лицо, если бы сказал им: «Молчание – страж всех добродетелей. Когда можно говорить, избирай молчание, если хочешь соблюсти мир сердечный. Не будь скор на слово, но наблюдай, кому, что, о чем, как, где и когда говоришь. Берегись, чтобы не стать соблазном, ни случаем для соблазна; чтобы во гневе не осудить чьих-либо слов и дел; чтобы не презреть добрый совет и не доверяться чрезмерно своему разуму. Не говори об отсутствующих даже доброе, ибо легко примешается дурное; старайся всеми силами охранить твое сердце» – что, послушали бы они его или, скорее, сказали: «Что меж нами и ним? не о нас это сказано»?
Что же никто, никто в себя не радеет спуститься!Идем же, безумная душа, желающая, чтобы ей отдали потаенные сокровища, и горящая насытить око недозволенным зрением, – идем, покажу тебе картины языческие, если небрежешь наставлением христианским. Смотри на троянского Анхиза, хромотой пораженного за то, что тщеславился тайнами божественной ложницы; смотри на ахеян, узревших бедственный огонь Навплия, дабы истребиться от видения очей своих; смотри на Актеона, искупающего случайность пред богами; смотри и на Горгону, на которую никто не смотрит дважды; смотри, наконец, на Аглавру и ее сестер, открывающих кошницу Минервы, – в безумии, говорю я, открывающих и в сугубом безумии отбегающих прочь! Что еще делаешь? чего ждешь? Отступись, неистовая, отступись от того, чему ты прилежала, пока праздными не сделались мелющие и не помрачились смотрящие в скважинах!
7
<Без адресата>
Пени против тебя пред кем мне излить, о Фортуна,перед каким судией тяжбу с тобою начать?Скорбные знаменья мне дают небеса, и жесточевсех Нероновых дел – распоряженье судеб.Что понуждаешь меня терпеть поношенья бесчестны,устьем всех сущих скорбей сделав меня одного?О скорбь! о стыд! о угрюмый жребий! О краткая сладость моей жизни, как внезапно напиталась ты ядом, как за былой мед воздала ты острою желчью! Счастлив не знавший благоденствия, не подходивший к кладезю печали: не бывает Фортуна сладкой без желчи, белой без черноты, и сколь тяжелее падает гигант, чем карлик, свинец, чем перо, камень, чем мякина, так и я, некогда насыщенный благими днями, канул в глубину твоего изгнания, где отрада не выйдет навстречу и утешение не стоит при вратах. Прилежной рукой мачехи-Фортуны смешан яд, коим вожделеет она истребить мою главу. Пускай, я погиб, впредь вредить ты не сможешь – умершего раны не удручают.
Чем я досадил вам, вышние? Не похищал я перунов небесных, ложа Юнонина не домогался, флегрейского оружья не поднимал. Почему же, свирепые, вы сокрушаете меня? почему? почему? ответьте – я не знаю, и вы не знаете. Что, Юпитер, меня преследуешь? Сколь убогая победа – ввергнуть несчастного в новые несчастья! Какой триумф ты справишь, отец всех триумфов, какими корыстями украсишься? Оставь, молю!
Гекторовым даровал Ахилл прощение манам;царской невзгодою был отрок пеллейский смущен;Фурий Орест умирил – ужель милосердье в тенарскихчадах охотней живет, нежели в вышних сердцах?