К полюсу!
Шрифт:
1 ноября. От газет нет отбою. Все просят прислать статью для праздничного номера. Редакции газет тех городов, где каждый из нас родился, требуют дать им подробные статьи. Газета «Кино» интересуется нашими пожеланиями советской кинематографии. «Красный спорт» просит высказаться о том, какой вид спорта каждый из нас любит.
Мы были бы очень рады удовлетворить все газеты, но наши аккумуляторы не выдержат такой нагрузки. Хорошо еще, что ветряк в последние дни выручает нас. Мы смогли передать статьи в газеты, корреспондентами которых являемся; кроме того, я написал статьи в севастопольскую и ворошиловградскую газеты.
4 ноября. Я отправился в кухню. Там холодно. Работа кухонная грязная. Особенно не хочется ремонтировать примусы, но понимаешь, что это нужно. Если заставить Женю и Петю заниматься кухонными делами, то пострадает научная работа, ради которой мы здесь находимся.
2 декабря. Все-таки полярная ночь отражается на нашем самочувствии, аппетите и сне. Сейчас мы меньше едим и хуже спим, чем в летние дни. Это очень заметно, хотя и говорят, что полярная ночь не влияет на человека. Мы с удовольствием, хорошо едим лишь одни раз в день, во время обеда, а по утрам и вечерам очень мало.
6 декабря. У меня сильно мерзнут ноги. Когда я смотрю на них, мне становится грустно, какие они грязные! Неудивительно: мы уже седьмой месяц без бани.
17 декабря. Светлой ночью я осматривал трещину с восточной стороны. Настроение у нас хорошее, бодрое. Правда, чувствуется какая-то усталость. Это, очевидно, следствие того, что мы все время не имели ни одного настоящего дня отдыха, живем в тесноте и очень часто недосыпаем.
18 декабря. Так как дрейф усилился, Женя не успевает обрабатывать свои материалы по гравитации.
23 декабря. Сделали астрономическое наблюдение: мы расстаемся с 81-й параллелью. Женя приступил к серии магнитных наблюдений.
Ширшов опустил груз до дна, глубина оказалась небольшой — 1420 метров. Вдвоем мы принялись поднимать груз со дна океана.
Удивительно, что, несмотря на полный штиль, дрейф наш продолжается с прежней скоростью. Ширшов говорит, что мы сейчас находимся на самом бойком месте.
1 января 1938 года. Я поздравил всех с Новым годом, мы спели «Интернационал», расцеловались и пожелали, чтобы 1938 год был таким же счастливым, как минувший.
5 января. Ночь прошла с шумом и свистом. Непрерывно метет пурга. Ветряк даже перестал работать: так сильны порывы ветра. Опять заносит вход в палатку. Вокруг нас и так темно, а во время пурги вообще ничего не видно; ходить можно, только цепляясь за веревку либо взявшись за руки вдвоем или втроем. В одиночку мы во время пурги никого не выпускаем.
Признаться, уже надоели порошки и концентраты. Кренкель говорит, что он с удовольствием съел бы сейчас 10 булок с колбасой. По ночам он иногда говорит мне, что когда вернется в Москву, то будет постоянно косить в кармане булку с колбасой.
6 января. Женя подсчитал, что за 43 часа наша льдина продрейфовала 30 миль. Такой скорости у нас не было за все время дрейфа.
Я приготовил на всякий случай клипербот и байдарку.
7 января. Мороз доходит до 33 градусов. Когда идешь против ветра, лицо режет как ножом. Все наши разговоры в палатке сводятся к одной и той же теме — солнцу. Сколько радости приносит это светило, к которому мы на земле относимся довольна равнодушно! Только пожив на льдине, можно так радоваться первым проблескам солнечной зари.
Из Москвы пришел запрос: там удивлены скоростью нашего дрейфа, просят подтвердить наши координаты: нет ли ошибки? Я ответил, что все правильно: скорость дрейфа именно такова, как мы сообщили.
9 января. Когда Женя долго сидит в своей астрономической обсерватории, он синеет от мороза. Иногда мне приходится вытаскивать его оттуда и заставлять греться.
Проклятый ветер все время не утихает. Мы, должно быть, попали в район ветров. Гренландия дает о себе знать!
Мы плохо себя чувствуем, все жалуются на тошноту. Очевидно, подвели конфеты или какая-нибудь другая еда.
16 января. Петя, усталый и измученный, сразу улегся. Тяжело дыша, он рассказывал нам, как добирался к палатке, Ветер дул со скоростью 17 метров в секунду. Несколько раз по пути Ширшов присаживался на снег отдыхать, С трудом он притащил нарты со своим гидрологическим хозяйством. Все-таки Петр Петрович сделал 4 серии гидрологических наблюдений, взял пробы из 12 горизонтов и промерил глубину моря, Кренкель накормил его, приготовил чай, дал 2 рюмки коньяку. Только после этого Петр Петрович заулыбался.
Со дня появления нашей льдины в Гренландском море все время дует ветер. Пурга замуровала нас в палатке, как барсуков в норах.
Приняли радиограмму от капитана «Мурманца» Ульянова, «Мурманец» подошел к кромке льда и находится на 76-й параллели.
Сильная пурга нарушила связь, и сегодня мы впервые со дня высадки на Северном полюсе пропустили все 4 срока передачи метеосводок на материк.
18 января. Зверски холодно — 47 градусов мороза. Небывалая температура! Принес запасную керосиновую печь с двумя горелками, но мы так быстро поглощаем кислород в палатке, что обе печи одновременно не горят.
21 января. Эрнст сказал, что слышен сильный грохот: началось сжатие льдов. Я вышел из палатки: кругом вой, стон, треск. Я никогда не ожидал, что сжатие льдов может сопровождаться таким страшным шумом.
31 января. Толчки льдины настолько увеличились, что осыпается снег с боков палатки. Такое впечатление, будто мы живем в каком-то мешке, который чья-то сильная и невидимая рука основательно встряхивает. Спим по очереди: надо быть все время начеку!