К полюсу!
Шрифт:
В развернувшейся дискуссии большинство полярных исследователей высказалось все же за использование дирижабля. Посадка самолета на дрейфующие льды считалась очень опасной, едва ли возможной. Впрочем, «приледнение» дирижабля тоже было совсем не простой проблемой.
Проект полюсной экспедиции Шмидт поручил разработать Герою Советского Союза Михаилу Васильевичу Водопьянову. Результат был совершенно неожиданным — вместо докладной записки на нескольких листах Водопьянов положил на стол Шмидта объемистую рукопись «фантастической» повести. И вторая неожиданность — ее опубликовали.
Вот она — «Мечта пилота», издательство «Молодая гвардия», 1936 год. Водопьянов, как значится в конце книги, написал ее в ноябре — декабре 1935 года.
Многое кажется в ней наивным. Многое оказалось просто неверным, и на современных картах вы не найдете, например, «Землю дрейфов», открытую героем повести летчиком Бесфамильным у 87-й параллели.
Но Водопьянов совсем не считал свою книгу «фантастической». «Я уверен, — писал он, — что даже такая грандиозная задача, как освоение Северного полюса, станет в самое ближайшее время неотложным делом (!) для Советского Союза». Учитывая опыт посадок на дрейфующие льды, накопленный советскими летчиками, Водопьянов отдавал предпочтение самолетам. Учитывая самые последние экспериментальные разработки, он словно бы невзначай изложил в своей художественной повести множество новаторских технических идей. Некоторые из них намного опередили время: дозаправка самолета горючим в воздухе, использование тяжелой машины в качестве носителя для более легкого самолета-разведчика. Но многие идеи были осуществлены сразу: система разогрева моторов, тормозной парашют, используемый при посадке самолета... — всего не перечислить.
И главное, Водопьянов предложил конкретный план полюсной экспедиции, который с незначительными изменениями и был впоследствии осуществлен.
Ошибся Михаил Васильевич лишь в одном — в предполагаемых сроках осуществления полюсной экспедиции. По книге она должна была состояться в 1939 году. Но — как часто дела нашей страны опережали самые «фантастические» планы! — 21 мая 1937 (!) года летчик М. В. Водопьянов посадил тяжелый четырехмоторный самолет «СССР Н-170» у точки пересечения меридианов! Символичное совпадение: вечером этого дня в Москве на сцене Реалистического театра состоялась премьера пьесы драматурга М. В. Водопьянова «Мечта». Фантастика к этому времени уже становилась реальностью.
Начальник полюсной экспедиции Отто Юльевич Шмидт: [37]
«Естественно, что мы обнялись, поцеловались, и первым нашим движением было провозгласить «ура» во славу нашей Родины... Было ощущение, что полюс все-таки полюс, и он должен чем-то отличаться. Сказывалось, может быть, с детских лет оставшееся впечатление.
И вот мы оглядываемся: солнца нет, видимость прекрасная, далеко, километров на 50—70, видно. Взошли на торос. Куда ни взглянешь, со всех сторон всюду одинаково — лед, лед и лед. Величественное одиночество ничем не нарушается. Полюс величествен, но не резкими контрастами, а своим покоем. Таким и должен быть полюс, вечно — очень много миллионов лет — существующий, как-никак «верхушка» земного шара!»
37
Шмидт О. Ю. Избранные труды. М., 1960.
На острове Рудольфа, на материке, в Москве еще ничего не знали. В момент посадки самолета Водопьянова радиосвязь неожиданно, на полуслове, оборвалась из-за неисправности радиостанции.
Только через десять часов — сколько волнений было на материке! — полюс заговорил. Телеграмма номер один: «Москва, Главсевморпуть... Чувствуем, что перерывом связи причинили вам много беспокойства. Очень жалеем... Прошу доложить партии и правительству о выполнении первой части задания. Начальник экспедиции Шмидт».
А вслед за этим начались будни, эфир заполнили деловые переговоры:
«— Кренкель, давай метео!
— Приборы еще не установлены, могу только дать погоду описательно.
— Надо скорее, сейчас.
— Подождете. Тысяча девятьсот тридцать семь лет после рождества Христова никто не знал погоды полюса, потерпите еще полчаса...»
Один за другим прилетали самолеты, они доставили в ледовый лагерь все необходимое — 10 тонн грузов. 6 июня научная станция «Северный полюс» была официально открыта. Ушли к материку воздушные корабли. А на льдине остались четверо — первые в истории жители Северного полюса.
Нередко события, даже самые значительные, со временем обретают обыденность. Но тогда, в 1937 году, высадка дрейфующей станции на вершине планеты произвела не меньшее впечатление, чем в наше время первый полет человека в космос. Весь мир повторял имена: Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров.
Радистом на дрейфующей станции был Эрнст Теодорович Кренкель. С 1924 года он успел позимовать и на Новой Земле, и на Земле Франца-Иосифа, и на Северной Земле.
В Арктике появились первые радиостанции. Но связь в то время была только длинноволновая. Теория и практика, казалось, не оставляли сомнений, что надежность связи возрастает с увеличением длины волны и, конечно, мощности радиопередатчика.
Кренкель впервые использовал в Арктике короткие волны, которые теперь, можно сказать, стали господствующими в эфире. День 12 января 1930 года стал для радиста памятным на всю жизнь. «Здесь советская полярная экспедиция в бухте Тихой», — отстучал Эрнст Теодорович. И услышал в ответ: «Дорогой мистер! Очевидно, мы можем поздравить друг друга с установлением мирового рекорда... С вами работает радиостанция американской антарктической экспедиции адмирала Бэрда. Поздравляю вас!»
Расстояние между станциями составляло двадцать тысяч километров!
В 1931 году Кренкель участвовал в знаменитой международной полярной экспедиции на дирижабле «Граф Цеппелин». Потом он был в числе последних, кто покинул льдину во время челюскинской эпопеи.
Когда погиб «Челюскин» и зарубежные газеты писали о неминуемой гибели людей, оказавшихся на дрейфующем льду, еще тогда Шмидт, Кренкель и Ширшов обсуждали... план экспедиции к Северному полюсу.
Молодой биолог Петр Петрович Ширшов после «Челюскина» плавал на «Красине». Его научные работы — Ширшов изучал морской планктон — существенно изменили представления о жизни в Ледовитом океане.
На станции «Северный полюс» Ширшов был и биологом, и гидрологом, и... врачом.
Почти год Ширшов стажировался в одной из московских клиник. Он научился обрабатывать раны, накладывать швы. Научился даже делать несложные операции.
Утверждают, что, закончив хирургическую практику, Петр Петрович сказал речь — краткую, но впечатляющую:
— Ребята, я теперь запросто могу оттяпать вам и руки и ноги. Но не хотел бы, чтобы моя первая помощь стала для кого-нибудь из вас и последней!