К себе самому

Антонин Марк Аврелий

28. Тем, кто спрашивает тебя: «Где ты видел богов и откуда взял, что они есть, чтобы так чтить их?» [отвечай] что во-первых, они видны даже взгляду²¹¹. А потом, я и души своей не видел, а все-таки чту ее. Точно так же чту и богов. В чем каждый раз испытываю их могущество, из того и заключаю, что они есть, и благоговею.

29. Спасение жизни в том, чтобы каждую вещь рассматривать, какова она в целом, какова ее материальная часть, какова причинная сила; в том, чтобы поступать от всей души по справедливости и говорить правду. Что же остается [если будешь так делать], как не наслаждаться жизнью, присоединяя одно благо

к другому так, что между ними не оставалось бы даже короткого промежутка.

30. Един свет солнца, хотя он разделяется стенами, горами, десятками тысяч других предметов. Едино общее естество, хотя оно и разделяется на десятки тысяч тел, обладающих каждое особенными свойствами. Едина душа, хотя она и разделяется на десятки тысяч природ и особых форм. Едина мыслительная душа, хотя и кажется, что она разделена. Прочие же части названных явлений, как, например, дыхание и предметы, бесчувственны и не родственны друг другу, хотя и их держит объединяющее начало и тяготение к одному и тому же. Разумное же особенно тянется к одноплеменному, сближается с ним, и страсть к объединению здесь не знает преград.

31. Чего ты добиваешься? Жить долго? А испытывать ощущения, устремляться, расти, снова перестать расти, издавать звуки, размышлять? Что из этого кажется тебе заслуживающим желания? Если же все это по отдельности вызывает презрение, сделай своей конечной целью следование разуму и богу. Но препятствует мысль, как бы из-за смерти не лишиться тех выше названных вещей.

32. Подумай, сколь малая часть беспредельной и бездонной вечности досталась в удел каждому человеку. Ведь очень быстро исчезает эта часть снова в вечности. А сколь малая часть всего естества в целом? Сколь малая часть всей души в целом? На сколь малом комочке всей земли в целом ты ползаешь? Приняв все это в соображение, ничто не цени так высоко, как то, чтобы, с одной стороны, поступать, как велит тебе твоя природа, а с другой, терпеть то, что приносит общая природа.

33. Как руководящее начало распоряжается собой. Ведь все дело в этом. Остальное же, зависит ли оно от твоей воли или не зависит, – прах и дым.

34. Презрение к смерти более всего усиливается от мысли, что даже те, которые считали наслаждение благом, а страдание злом, тем не менее тоже презирали ее.²¹²

35. Кому своевременность – единственное благо, для кого все равно, совершить ли больше поступков в согласии с прямым разумом или меньше, кому безразлично, наблюдать ли мир большее или меньшее количество времени, тому смерть не страшна.

36. О человек, ты был гражданином в этом большом городе²¹³! Какая тебе разница, в течение пяти лет или ста? Ведь то, что дается по закону, одинаково для каждого. Что же ужасного в том, что тебя удаляет из города не тиран и не судья несправедливый, а природа, приведшая тебя в него? Так же, как если бы отпустил актера со сцены принявший его на службу претор. «Но я сыграл не пять актов, а только три.» Ты совершенно прав. Но в жизни три действия – уже вся драма. Ведь конец определяет тот, кто был причиной прежнего возникновения и нынешнего распадения. Ты же – не причина ни того, ни другого. Поэтому уходи благосклонно, потому что и отпускающий тебя благосклонен.

Комментарий и указатели

1. Марк Анний Вер – префект Рима и трижды консул. Марк Аврелий воспитывался в его доме.

2. Отец Марка Аврелия, как и его дед, звался Марком Аннием

Вером и умер, когда Марк Аврелий был маленьким ребенком. Марк Аврелий его не помнил, и поэтому сказано: «…если верить его репутации и памяти о нем».

3. Мать Марка Аврелия – Домиция Луцилла, дочь сенатора Публия Кальвизия Тулла, умерла после 155 г. н. э.

4. Имеется в виду Луций Катилий Север, прадед Марка Аврелия с материнской стороны, дважды консул.

5. Имя воспитателя Марка Аврелия неизвестно. Зеленые и голубые – цвета одежды возниц на конских ристалищах, по которым делились на партии зрители в цирке. Круглые щиты – гладиаторы, вооруженные на манер фракийцев. Длинные щиты – гладиаторы, вооруженные большими прямоугольными щитами на манер самнитов. Римские императоры часто бывали сторонниками той или иной партии на гладиаторских играх и в цирке, на что и намекает Марк Аврелий. Сам Марк Аврелий, по сообщению историков, во время гладиаторских игр часто читал книгу.

6. Доносительство и наговоры процветали при императорском дворе, и у многих людей наушничество было чем-то вроде профессии.

7. Диогнет – домашний учитель Марка Аврелия, занимавшийся также живописью.

8. Перепелов разводили и обучали для боя. Этот обычай пришел, вероятно, из Греции.

9. Бакхий – ученик философа-платоника Гая. Тандасид – ближе неизвестен. Марциан – учитель Марка Аврелия в судебном красноречии и юриспруденции. Так, по крайней мере, утверждает Дизнер. Унт в комментарии к ленинградскому изданию Марка Аврелия говорит, что Марциан – лицо неизвестное (?).

10. О привычках и образе жизни Марка Аврелия см. «История императоров» IV,2.6.

11. Квинт Юний Рустик – стоик и друг Марка Аврелия, дважды консул. О дружбе Марка Аврелия с Рустиком рассказывает Фемистий в «Речах» («Orationes» 13.173).

12. Из писем Фронтона («Epistulae ad Caesarem» I,8, p. 24) ясно, что Марк Аврелий, как и Платон, в юности писал стихи, но потом философия взяла верх.

13. Синуэсса – город в Лации на границе с Кампанией.

14. Эпиктет (род. ок. 50 г. н. э. в Гиераполе, ум. в 125/130 г. н. э. в Никополе) – фригийский раб, а позднее философ, отпущенный фаворитом Нерона Эпафродитом на свободу. После изгнания философов из Рима в 94 г. н. э. поселился в Никополе, где вел, подобно Сократу, устные беседы, которые были записаны его учеником, известным историком походов Александра Македонского Флавием Аррианом (дошли «Руководство» и четыре книги «Бесед» из восьми, перевод на русский язык см. «Вестник древней истории». – 1975. – № 2–4; 1976. – № 1–2). Эпиктет – теоретик истинной свободы, которая не имеет ничего общего с распущенностью и своеволием и выражается в отказе от удовлетворения потребностей и собственных неуемных желаний, которые превращают человека в раба. Путь к этой истинной свободе, по мысли Эпиктета, лежит через самопознание, самоограничение (девиз Эпиктета: «Сдерживайся и воздерживайся!»), отрешенность от всего внешнего и смирение перед богом, который находится в самом человеке. Эпиктет – единственный стоик, отвергавший самоубийство и считавший, что надо стоять до конца там, куда поставила судьба.