К соседям за яблоками
Шрифт:
Раз картошка, два картошка
Кончилась зима, и наступила весна. Через забор было видно, как старик Бирюков ходил по своему огороду и саду, подрезая ветки фруктовых деревьев и копаясь в земле. Потом Бирюковым привезли удобрение, которое сосед разбросал по огороду. Тошнотворная вонь навоза проникала в открытую форточку Гриневых, и Сонька, затыкая нос, ныла, что запах портит ей аппетит.
– Ну почему мы должны эту вонь терпеть? Даже моя каша воняет навозом. Я ничего не могу есть.
Она вызывающе смотрела на отца, как будто это была его вина. Отец объяснял, что скоро им самим придется то же самое делать.
– Будем сажать картошку – землю нужно будет удобрить, чтоб получить хороший урожай.
Но Сонька не успокаивалась.
– Наше удобрение совсем не такое вонючее, как бирюковское, – заявила она категорично.
– Ну конечно, у нашего аромат как у розы! – подсмеивался над ней отец. – Но для соседей оно не приятнее бирюковского.
– Все теперь будут разбрасывать навоз, – возмущалась Сонька. – Могу представить, какая вонь будет стоять в переулке, – Сонька сморщила нос.
– Обязательно будет! – поддразнил ее отец. А потом, чтобы успокоить, заверил: – Через пару дней запах рассеется, но зато какой урожай будет!
Отец мечтательно посмотрел из окна на огород.
– Как же, пару дней! Пару недель, не меньше, – возражала Сонька.
Но на нее уже никто не обращал внимания.
Так начался новый весенний сезон в Горске. Все население города занялось удобрением каждого плодоносящего клочка земли, а также уходом за фруктовыми деревьями и посадкой овощей. Даром заполучить что-нибудь вкусное с огорода, скажем свеженький огурчик или помидорчик, не удавалось даже детям: от всех требовался хотя бы малый вклад в огородное дело.
Одним теплым апрельским утром, в воскресенье, отец зашел в детскую и сказал:
– Всем подъем! Идем сажать картошку. Бабушка уже сортирует ее на крыльце.
А это означало, что все воскресенье Паше и Соньке придется провозиться вместе со взрослыми в огороде. Потеря целого воскресенья!
Из-под одеяла послышался жалостный голос Соньки:
– И мне, что ль, вставать?
– И тебе, – подтвердил отец. – Кто будет зимой просить жареной картошки? Не посадишь картошку – нечего будет жарить. Так что вставай, голубушка!
Сонька высунула голову из-под одеяла:
– А можно сейчас пожарить, на завтрак?
В этот самый момент бабушка вошла в комнату и ответила:
– На завтрак нет, а на ужин да. Сегодня жареную картошку вы должны заработать.
Через некоторое время пришла помочь тетя Маргуша. В руках у нее была хозяйственная сумка, и дети не сомневались, что в сумке были или булочки, или пирожки. Так что они воспрянули духом. Наскоро перекусив, они вышли во двор.
Распределили работу на всех. Отец мотыгой проделывал в земле длинные лунки, одну параллельно другой, а дети с бабушкой шли за отцом с корзинками, в которых лежали картофельные клубни, пустившие ростки, и клали эти клубни в лунки ростками вверх. Тетя Маргуша шла последней и засыпала картошку землей, смешанной с удобрением.
За картофельной церемонией молча наблюдал бирюковский пес Альберт. Он долго сидел по ту сторону забора и в просвет в штакетнике следил, как картофельная бригада переходила от одного ряда к другому. Тетя Маргуша любила этого пса и часто говорила с ним по-польски. Сонька не сомневалась, что Альберт научился понимать польский, так как пес всегда отвечал тетке веселым лаем.
Сначала работа шла дружно. Маргуша шутила, а отец подхватывал, что вызывало у бабушки смех. Паша с Сонькой не все шутки понимали, однако посмеивались за компанию. Но часа через два дети загрустили. Особенно Сонька, которая начала хныкать. Чтобы как-то отвлечь ее, отец предложил подсчитать, какой урожай картошки у них получится.
– Внимание! – отец с улыбкой посмотрел на Соньку. – Ну-ка, давайте подсчитаем, сколько картошки мы приблизительно выкопаем осенью. Как вы думаете, сколько клубней дает каждая посаженная картошка?
– Пять! – недолго думая, выдал Паша.
– А ты как думаешь, дочка?
– Не знаю. Шесть? – неохотно ответила Сонька.
– Ладно. Скажем, пять или шесть. А сколько мы уже посадили?
Отцовская затея несколько отвлекла ребят, но скоро Сонька опять стала ныть:
– Я не могу больше в этой грязи копаться. У меня в ботинках полно земли, и мне больно ходить. Уже, наверное, мозоли на пятках натерла… И пальцы черные будут.
На глазах у нее выступили слезы, и казалось, она вот-вот разревется. Взрослые наконец сжалились над Сонькой и отпустили ее.
О Паше и разговора быть не могло. Да и он сам никогда не жаловался. Однажды он попробовал протестовать, но ему сказали, что в его возрасте стыдно ныть. Однако в душе он презирал Соньку и считал, что с ним обходились несправедливо. Он совсем не против был помогать взрослым, но того, что Сонька так легко отделалась, он ей простить не мог.
Паша теперь с нетерпением ждал обеденного перерыва. Он знал, что в сумке тети Маргуши было что-то свежеиспеченное. Он это сразу по запаху определил, когда она вошла в дом. В обеденный перерыв тетка горкой положит пирожки или булочки на блюдо, а бабушка заварит чай. От предвкушения такого обеда у него слюнки потекли.
Дети обожали свою тетку не только из-за пирожков и булочек, но и потому, что Маргуша всегда была жизнерадостна, в хорошем настроении, всегда всех веселила. И еще потому, что тетка у них была красавица. Все вокруг замечали ее красоту и отпускали Маргуше комплименты. Соседи называли ее прачечной царицей, так как, работая на городской прачечной, которая обслуживала все санатории в городе, тетка также оказывала услуги многим соседям. Соседи были ей за это очень признательны и хорошо платили. Благодаря тетке у Гриневых всегда было чистое свеженакрахмаленное постельное белье. На работу и с работы Маргуша ездила с большими сумками, набитыми простынями, пододеяльниками и наволочками. Ездила она автобусом, и иногда во время каникул Паша с Сонькой встречали ее на остановке, чтобы помочь. За это всегда была награда. На дополнительные заработки тетка покупала себе красивые вещи и показывала Соньке то новое платье, то новую блузку. А бывало, что Сонька сама заполучала новое платье, а Паша свитер.
Дядю Колю, теткиного мужа и бабушкиного сына, дети редко видели. Он постоянно был на работе, а когда не работал, то часто выпивал. Из-за выпивки тетка предпочитала приглашать детей, когда Николая не было дома. Маргуша геройски терпела Колино пьянство и редко злилась на мужа, так как у него был добрый характер, даже в нетрезвом состоянии. Но если он говорил какую-либо глупость в присутствии детей, она ругала его по-польски: «пся крев».
Однажды Сонька спросила тетку:
– Теть Маргуш, а что такое пся крев?