К соседям за яблоками
Шрифт:
– Отцовский? – спросил он, кивнув на ремень.
Димка был высокий и тощий, и вечно брюки на нем свисали мешком, поэтому ему всегда приходилось придерживать их ремнем. В этот раз на нем был солдатский ремень, и на бляхе блестела пятиконечная звезда. Ремень был на зависть.
– Отец подарил на день рождения, – с гордостью заявил Димка. – Это его армейский ремень. Теперь у него милицейский ремень, а этот он мне подарил.
Димка гордился своим отцом. Отец работал в милиции и дослужился до звания старшего лейтенанта. В округе все уважали Димкиного отца за дружелюбие, услужливость, вежливость по отношению ко всем, независимо от возраста или положения, и за готовность оказать помощь, даже если она не входила в полномочия сотрудника милиции. Димкины друзья с большой охотой обучались у дяди Сени шахматной
Димка больше всего боялся, если отец в один прекрасный день узнает о ребячьих набегах на сады соседей. Стыда не оберешься! По этой причине он не принимал участие в фруктовых экспедициях, просто наотрез отказывался, даже несмотря на то, что ходил вечно голодный. Следует сказать, что его отлично кормили дома, но из-за высокого роста ему все время хотелось есть. Паше же немного досадно было, что Димка не соблазнялся соседскими фруктами. Что ему стоит при его росте протянуть руку и сорвать? Но, с другой стороны, Паша понимал, что, попадись Димка с ворованными яблоками или грушами, его отцу Семену позора не пережить. По этой причине Паша не брался уговаривать Димку залезть в чей-нибудь сад.
Росла черешня у соседей
У Гриневых в саду не было черешни. У всех соседей была, а у них нет. И конечно же, из всех фруктов-ягод Паша с Сонькой больше всего на свете любили черешню. Как нарочно, у соседей черешня росла прямо на виду и, когда вызревала, дразнила своими спелыми плодами красной, розовой и желтой окраски. Черешня блестела на солнце за высокими заборами, и добраться до нее было невозможно. К тому же за этими заборами бегали злые псы, охраняя сады, поэтому лезть на забор, чтобы нарвать черешни, воришки и не осмелились бы: псы поднимут такой лай, что спрятаться не успеешь от глаз бдительных хозяев.
Но в жизни всегда бывают исключения, которые служат исполнением какого-то сокровенного желания. Вот и в жизни наших героев было такое исключение. Скрытая от посторонних глаз за забором, сооруженным вдоль берега реки Кумчик, росла черешня стариков Макарыча и Доры. Ветки черешни, густо усыпанные в июне темно-красными плодами, заманчиво свисали через забор, и, забравшись на него, достать их можно было без особых усилий.
Кумчик протекал с запада на восток параллельно Речному переулку. С каждого конца переулка было по мосту. С тыльного, западного, конца переулок упирался в железнодорожную насыпь рядом с железнодорожным мостом. Жизнь жителей переулка сопровождал стук колес поездов, бегущих на север их огромной страны, возбуждая желание и у взрослых, и у детей отправиться в дальнее путешествие. С восточной стороны Речной переулок примыкал к главной улице, поднимаясь по склону ко второму мосту через Кумчик. Текущая с запада река изгибом обходила усадьбу Макарыча и Доры, выскакивая из зарослей крутого берега рядом с забором, где река встречалась с переулком и тут же сворачивала к мосту на главной улице. У берега, с правой стороны забора, рос большой куст бузины, очень удачно, по мнению Паши, скрывающий дерево с черешней. А еще правее от бузины, где сходились Кумчик и переулок, был крутой спуск в реку, по которому мальчишки сбегали к воде, когда играли в морские игры.
О черешне знали только те, кто заходил в реку, так как со стороны переулка дерево видно не было. Летом река сильно высыхала, и Паша с Димкой часто играли в пиратов, стоя по колено в воде. Паша давно приметил эту черешню и, когда она выспевала, лазил за ней со своей сестрой. Димку черешня не волновала, так как у них в саду было аж два дерева. Другим друзьям Паша о черешне Макарыча не рассказывал, чтобы не подать идею. У большинства росла своя черешня, но Паша знал: поохотиться друзья захотят не столько ради желания поесть ягод, сколько ради развлечения. А на всех черешни не хватит. Так что эти походы с сестрой оставались их тайной.
Макарыч и Дора жили одни в просторном и довольно обшарпанном доме. Много лет назад Макарыча парализовало, и теперь или он передвигался в коляске сам, или же Дора его толкала с места на место. У стариков был сын, но за два года до описываемых событий он получил назначение на восток страны и уехал работать туда с женой и дочкой. Приезжал навестить старых родителей только по большим праздникам и всегда уговаривал их переехать к нему. Старики сами настояли, чтобы он поехал за хорошей работой, отговорившись тем, что они вполне могут справиться без него, а уезжать с родины им совсем не хотелось.
У стариков был огромный сад, и, помимо черешни, там росло много других фруктовых деревьев. Но сад был запущен, так как ухаживать за ним у Доры не было сил, ну а Макарыч в коляске, конечно, не мог. Собак у Доры с Макарычем не было, да и вообще создавалось впечатление, что старики и не очень-то заботились о фруктовых деревьях и о черешне над рекой, потому что ее плоды в конце сезона высыхали прямо на ветках, не сорванные. Но зато Дора разводила грядки за домом и выращивала на них редиску, лук и всякую зелень. Весной и летом старуха возилась на своих грядках весь день, и того, что она выращивала, хватало не только им на еду, но и на продажу на городском рынке. Дора получала жалкие гроши за проданное, но ее это мало беспокоило. Ей просто было приятно, что зелень покупали с большой охотой, так как она вкладывала в труд всю душу.
Вообще, каждое лето со всех окрестностей Горска на городской рынок съезжались частные торговцы, в основном старики, как Дора. Те, кто помоложе, не располагали временем копаться в огороде, а старикам это занятие доставляло огромное удовольствие. В рыночные дни хозяева огородов вставали чуть свет и шли собирать с грядок все, что там поспевало, для продажи на рынке. Зелень: петрушку, укроп, зеленый лук – связывали в пучки приблизительно одного размера, а редиску еще и промывали в корытце, чтобы смыть комки грязи, прилипшей к розовым головкам. Потом все это аккуратно складывали в тележки и везли на рынок. Только и слышно было ранним утром, как скрипели колеса на бугристых тротуарах города. Вот и Дора, дождавшись очередного урожая и сложив аккуратно связанные овощи и зелень в клеенчатую тележку, тащила ее за собой добрых километра два на рынок.
Ребята Речного переулка всегда обходились уважительно со стариками, особенно с прикованным к коляске Макарычем, который часто сидел у калитки и наблюдал за спокойной жизнью переулка. Макарыч был разговорчив, не без юмора, и Паша с Сонькой иногда останавливались, чтобы поболтать со стариком, что в общем-то им было интересно. Но, несмотря на дружелюбное отношение к Макарычу, ребята никак не могли одолеть в себе соблазн полакомиться его черешней. Более того, они знали, что Макарычу ни за что не поймать воришек, даже если бы он их и увидел на своем дереве. Куда инвалиду в коляске?
Из-за черешенных набегов дети отлично знали распорядок дня Макарыча и Доры. В теплую погоду Дора вывозила Макарыча в коляске два раза в день – утром, приблизительно на час, и после обеда, часа в три-четыре. А в теплые летние вечера Дора с Макарычем выбирались на улицу после ужина. Дора садилась на лавочку и заводила беседу с соседями, тоже вышедшими подышать свежим воздухом и поговорить о том о сем. Макарыч требовал поставить коляску лицом к тротуару, чтобы переброситься парой слов и с прохожими. Вообще, любимое времяпровождение Макарыча было наблюдать за жизнью переулка, сидя в коляске перед своей калиткой. Когда кто-нибудь из соседей проходил мимо, Макарыч приветствовал их наклоном головы. А если мимо пробегал кто-нибудь из соседских ребят, он вытаскивал из верхнего кармана рубашки конфету в яркой обертке и заманивал таким манером жертву в свои, что называется, старческие сети. Затем, пообещав еще одну конфету вдобавок, он начинал расспрашивать пленника о последних событиях в переулке, о слухах – кто с кем поссорился, чей старый пес околел, чья сестра выходит замуж и так далее. Так что Паша с Соней отлично знали, что самым подходящим временем для набегов на стариковскую черешню было раннее утро, когда на улице еще безлюдно и Макарычу там делать нечего.