К судьбе лицом
Шрифт:
– Или, быть может, мне поговорить с моими подругами-нимфами? Они немного грустны… но если облачить их в светлые одежды – из них выйдет хорошее сопровождение для твоей сестры, если ты вдруг решишь показать ей свет Элизиума.
Глаз богини колдовства не видно: скрыты вуалями, тонут в призрачном тумане. Только голос струится терпкой сладостью: гуще и чище золотого лотоса.
Не терплю золота. И без твоих намёков понятно, Трехтелая, что Деметру придется встречать с почестями – как олимпийца, сестру и мать Персефоны.
–
– Я только чаровница и подруга царицы. Я не советница тебе, о Великий! Ты можешь позвать Гипноса – и посоветоваться с ним. Или позвать Таната и спросить совета у него. В конце концов, цари устраивают пышные встречи даже своим врагам. Пируют с ними. Посылают им дары – прежде, чем вцепиться им в горло на поле битвы. Владыки тоже устраивают своим врагам пышные встречи: они пробивают им грудь алмазными клиньями, разят их молниями, швыряют в Тартар и наваливают на них острова. Но правда в том…
– Правда в том, что я плохой царь? – спросил я ровно.
В ответ получил три улыбки – загадочных полумесяца. Трехтелая улыбалась бесстрашно. Знала, что после вестей о Персефоне ей не грозит удар двузубцем.
– Нет. Ты хороший царь. Лучший из царей, которые были в подземном мире.
Впору опять бледнеть и привставать с трона, но я-то здесь не первый год: я знаю, что Прополос вечно не договаривает. Вот и сейчас – шепот на грани слышимости, звуки по капле просачиваются сквозь вуали.
– Правда в том, что ты отвратительный Владыка.
* * *
Что такое встреча с почестями?
Олимпийские – те могли бы рассказать. У них там постоянно кто-нибудь гостит, у олимпийских. И каждого гостя ухитряются поразить пышностью, богатством, жизнелюбием, радушием…
Гермес говорит – у Зевса даже какой-то божок есть специальный. Распоряжается встречами гостей. Подбирает хитоны для харит, обустраивает покои, занимается поставкой красивых мальчиков и девочек для развлечений – ну, словом, никто пока ещё не разочаровывался.
Последняя моя попытка быть гостеприимным обернулась двумя героями, намертво приросшими к каменному трону. А в распорядителях у меня до сих пор ходил Эвклей, потому что до этого встречать нужно было разве что подземных. И только когда жена в мире. Так ведь её подруги давно уже не устраивают официальных визитов, а заходят по-простому.
Геката как всегда права: из меня Владыка – как из Гефеста шлюха.
Подземные полагали так же. Новость разлетелась по миру быстрее сыновей Эола, а там началось…
«Гостья? К нам?!»
«Ай-яй, Деметра же! Если бы Арес… Афина… вот Дионис, он же почти свой. Помнишь, наплясались еще тогда…»
«Да кто ж им, олимпийским, в голову вкладывал, без приглашения-то!!»
«Так встретить же надо! Встретить – так встретить!»
«О-о, не посрамим Владыку! Покажем гостеприимство подземное!»
Эвклей не успел сгрызть шестое яблоко, а я не успел отдать ему половину распоряжений по встрече олимпийской гостьи (наверняка будет на своей колеснице, посмотреть дорогу; выбрать не самых гнусавых аэдов – есть из чего выбирать, на певцов вообще мор в последнее время; стол не как для Тесея с Пейрифоем, поставишь хоть чашу крови – попробуешь двузубца…).
Лавина подданных обрушилась внезапно.
Камнепад вопросов.
Груда предложений. Одно другого заманчивее:
– Владыка… черепов бы вдоль дороги! Я вот, у меня есть, я, если что, еще одолжить могу полсотни… Владыка… э, почему гневаешься, Владыка?!
– Мы с сестрами можем набрать змей в Стигийских болотах… как, зачем?! А кого тогда в сад запускать?!
– Мыши, Владыка! Летучие мыши!
– Хс-с, куснуть?
– Владыка… я знаю, где можно добыть дракона. Дохловат, а так…
Ламия робко просовывает голову в дверь: а человечины, или еще чего – не надо бы? Лисса пляшет нетерпеливо, полыхает алым огнем в глазах: «Служить! Чем послужить?!» Мечет идеи, как самка лосося – икру, одна мысль-икринка уродливее другой. Эмпуса врывается, грохоча копытами: «Владыка, я там со стигийскими почти договорилась уже, да! Второй раз Деметра в гости не заявится!»
Подземное гостеприимство не унять – хлещет, как вино из продырявленного пифоса. Заткнешь пальцем одну дырку («Попробуешь это сделать – получишь место на Полях Мук») – из другой польется («Владыка, у нас тут шкуры есть, да-да, и все с клыками, так если выстлать пол в гинекее…»).
Половина сыновей Гипноса является с предложением обеспечить Деметре приятные ночи: «Хи-хи, такого покажем, что… хи-хи!» Нюкта прислала из дворца поинтересоваться: не хочет ли Владыка познакомить Деметру Плодоносную с Эребом?
Тартар – и тот ластится, трется о плечи. Шепчет: ничего, мы ей покажем. Ты только доведи до врат. Не посрамим. Потрясем стены, сорвем глотки в полном ненависти вое… ты чего, невидимка?!
Останавливать? Какое там. Желание достойно встретить олимпийку сильнее страха перед двузубцем Владыки: подземные жильцы идут и идут.
Лезут из всех щелей, выползают из всех углов.
За трапезой, на судах, в саду…
– Владыка, а если серы… в чаши… и поджечь!
– Стикс льда предлагала! От истоков своих! Вот если великанов отрядить, чтобы они пару обозов оттуда…
– Эвклея! Точно Эвклея! Страшнее этого у нас все равно никого…
– А если бы вулканы пробудить?
– А вот если преподнести ей ожерелье из гранатов…
– А если…
– Встретить…? – коротко осведомился Танат, возникая рядом.
– Убийца, да хоть ты уже…! – рявкнул я, с трудом удержавшись от того, чтобы пустить в ход двузубец.