К тебе я руки протяну…
Шрифт:
— А что с вами, садовниками?
— Нет, — покачала головой Вен. — Мы не Садовники. Всего лишь жители Садов. Наше личное имя слышат все — это первый слог, но зовут нас так только самые близкие. Наше семейное имя — второй слог — почти не употребляется в речи. А наше внешнее имя — это имя для тех, кто находится рядом. Прочие же довольствуются их слиянием.
— Иль-Ра-Вен.
— Точно.
— Жаль, мне не назвать тебя первым именем.
Вен пожала плечами.
— Это ни к чему не приведет, Пайлок.
— Но…
В
— Как вы могли?!
— Ччто? — Лучница отшатнулась, непонимающе глядя на мужчину.
— Вы зверь! Святая Матерь, женщину ли я вижу перед собой?!
— Да что случилось?! — Вскочила Вен.
— Вы лечите их и снова издеваетесь. Я прав?! Лечите и снова…!
От нежданной обиды у Вен навернулись слезы.
— Я не…
— Что вы не?! Что вы не?!
— Госпожа не причиняла нам вреда. — У лестницы стоял Ральт.
— Госпожа спасла нас. — Хени переминался с ноги на ногу рядом с ним.
Врач медленно обернулся к ним.
— Нет?
— Нет. — Два спокойных, уверенных голоса.
Врач застонал и рухнул в стоящее рядом кресло.
Лучница пошатнулась, все еще ошеломленная нападением.
— Вен, вы в порядке? — Хени уже стоял рядом с ней, поддерживая под руку.
Ральт усадил ее и встал за спиной.
— Я так порадовался за мальчика. — Мужчина почти шептал. — Хотел спросить у вас, что это за субстанция на ране. Очень хорошо подействовало. И увидел… Та же рука. Лечили вы. А это ваши люди. И я решил…
— Я поняла. — Вен решительно поднялась. — Забудем. Это просто недоразумение.
— Простите меня.
— Я же сказала. Это просто недоразумение.
— Тебе повезло, — подал голос Пайлок.
Вен недоуменно посмотрела на него.
— С ними, — острый подбородок указал на бабочек.
Вен оглянулась на Ральта, затем на Хени, усевшегося на ковер у ее ног, и ответила:
— Да, несомненно.
16. Голубятня
— Это было несколько неожиданно, — я помотала головой и уселась на кровать.
— Мы и не поняли ничего. Сорвался, как бешеный.
Ральт примостился рядом.
— Уфф… это надо запить. Хени, принесешь чего-нибудь с кухни?
Хени кивнул и вышел.
— Он хоть посмотрел вас?
— Хени — да. А как взялся за меня, так и…
— Мда…
Хени вернулся с экхе — хайрским обжигающим.
— Самое оно.
Напиток обжег горло, и я закашлялась.
— Там доктор… внизу.
— И что?
Хени ответил пожатием плеч.
— Рьмат Всемогущий! Чтоб ему ни корней, ни веток. Позови его, а?
Робкий стук в дверь.
— Да!
Было странно смотреть
— Господин лекарь, вы не могли бы завершить свою работу?
— А? Да-да, эрэ. Конечно.
На сей раз я выходить не стала. Просто отвернулась от них, роясь в сумке в поисках бумаги и пера с шерховым соком. Пара строк листовой вязью, вот и все письмо. След горностая внизу. Только сворачивая листок, я заметила, что моя подпись изменилась. В центре отпечатка красовалась руна, означающая породу моего эштевани. Что ж, значит, до Ра дошла радостная весть, и теперь дед свободен. Пришла моя пора.
— Эр?
— С ними все в порядке, эрэ Ильравен. У вас… хорошо получилось.
— Вот. Возьмите. Субстанция на ране Теритэль — это подкорный пух шерха. Это такая порода дерева. Найдите торговца, который отправляется в Сады, отправьте с ним эту записку в Сад Шаль. Вам продадут, сколько смогут.
Лекарь дрожащими руками развернул листок.
Да что с ним такое, в конце-концов?!
Увидев печать, мужчина охнул и согнулся в поклоне:
— Благодарю вас, йеи.
— А, так значит, вы уже знакомы с Садами?
— Да. И эр Пайлок был столь любезен…
— Что просветил вас…
— Да, правда, он не сказал, что вы…
Ну да. Небось, ждет, что я тут в горностая превращусь и разорву его на клочки.
— В данный момент это не важно. В ваших руках не приказ, а просьба, и обещать я ничего не могу.
— Все равно, спасибо вам, эрэ Ильравен. Если будете в Караере, не останавливайтесь в гостинице, я с радостью приму вас у себя. Мой дом вам всякий покажет.
Предлагая помощь, он собрался и перестал дрожать. Вот и славно.
— Обязательно, эр…
— Ох. Простите мое невежество. Меня зовут Гонта Белый.
— Рада знакомству.
Лекарь засобирался и быстро ушел. Мальчишки, сидевшие рядышком на кровати, переглянулись и синхронно пожали плечами.
— Эт точно. Ну что, крылатые, завтра утром выходим?
— А почему «крылатые»? — Хени забавно поднял бровь.
— Потому что бабочки, — прошипел Ральт и ткнул его в бок. Почти незаметно.
Хени немедленно дал ему сдачи.
— Эй! Прекратить безобразие!
Оба вскочили и вытянулись по стойке смирно.
— Завтра утром выходим. Аль, на тебе провизия. Хени, лошади.
— Да, госпожа.
— Как пожелаете, госпожа.
— Вон!
Дверь закрылась, и только поэтому жизнерадостный хохот не оглушил меня. Парршивцы!
Не слишком приятно начинать день со скандала. И ладно бы затеянного тобой самим.
За дверью надрывался юный голос, но слышно было, что он уже на последнем издыхании.
— Но я могу ехать, эр Торнтон.