К третьему полюсу
Шрифт:
Еще более рискованным было то, что около 200 м высоты приходилось набирать, двигаясь по большому лавинному кулуару. Здесь ежедневно проходили лавины, особенно в то время, когда после ночного снегопада под жаркими лучами солнца начиналось усиленное таяние снега. Терре считает просто чудом, что за 13 дней движения по этому кулуару не произошло ни одной аварии: ведь ежедневно там проходила самое меньшее одна связка, а часто и несколько! Возникла еще одна проблема: найти безопасное место для лагеря 3. В конце концов Эрцог разбил его в ровной, засыпанной снегом трещине под защитой серака. Это было 31 мая.
Теперь темпы еще более ускорились. Уже в последние дни взялись за участок под большим «серпом» — весьма странной серпообразной скальной стеной, над которой грозным ледяным сбросом нависал обрыв вершинного фирна. На этом трудоемком и местами трудном этапе Терре и Ребюффа, которые устанавливали временный лагерь 4, основательно вымотались, Ребюффа слегка поморозил ноги. Они оба настоятельно нуждались в коротком отдыхе и спустились в лагерь 2 к «доктору-сагибу» (Удо), Ишаку и Нуайелю. Шац и Кузи были в недостаточно хорошей форме, и штурм вершины могли предпринять лишь Эрцог и Лашеналь. Эта двойка, сопровождаемая шерпами Анг Тхарки и Сарки, 1 июня перенесла лагерь 4 к началу вершинного фирна над стеной «серпа»; лагерь 4-бис был расположен
Задачей 2 июня была установка лагеря 5, верхнего лагеря, из которого надлежало предпринять штурм вершины. Его место было выбрано еще из лагеря 1 — на высоте около 7400 м на скальной гряде под восточной предвершиной Аннапурны. Но «страдания этого дня были велики»: глубокий снег, крутые лавиноопасные склоны, несколько ледяных стен, требовавших рубки ступеней. Альпинисты медленно набирали высоту, воодушевленные надеждой найти там, наверху, на скалах прекрасное место для лагеря. Но когда они совершенно измученные, наконец, достигли этого места, их ожидало жестокое разочарование: скалы оказались очень крутыми, заглаженными и оледенелыми. Никаких площадок, ни малейшей возможности установить где-нибудь на них палатку. Делать было нечего, пришлось вырубить маленькую площадку в крутом фирновом склоне под скалами и забить в трещину известняковой плиты скальный крюк, чтобы застраховать палатку. Шерпы, усердно и со знанием дела помогавшие при сооружении лагеря, отправились вниз в лагерь 4, Эрцог и Лашеналь остались вдвоем.
Лагерь 5 (7400 м), последняя ночь перед штурмом. Альпинисты одеваются, заползают в мешки и засовывают туда, конечно, и свои горные ботинки. Несмотря на это, к утру ботинки превращаются в комки льда. Снаружи ревет ветер, снег струйками сбегает вниз по плитам и скапливается между палаткой и склоном. Эрцог, который лежит ближе к склону, с тоской ожидает рассвета, чувствуя, что он задыхается, так как слой снега над ним становится все тяжелее. Лашеналю на другом краю палатки все время кажется, что он вместе с палаткой соскальзывает в зияющую пропасть, и он снова и снова заботится о том, чтобы скальный крюк, к которому привязана палатка, прочно сидел в трещине. Наконец, начинает светать. Оба восходителя утомлены этой кошмарной ночью. Не может быть и речи о приготовлении горячей воды для завтрака. Поэтому они довольствуются большими — по-видимому точно не дозированными — порциями таблеток макситона [58] . Быстро укладываются рюкзаки, Эрцог, перечисляет: банка сгущенного молока, немного нуги, пара носков и фотоаппарат. Узкопленочный киноаппарат больше не работает, и скрепя сердце они оставляют его в лагере. В 6 часов утра они выходят, не связавшись. Огромный фирновый склон над «серпом», правда, очень крут, но трещин на нем нет, веревка кажется восходителям излишней.
58
Макситон: тартрат-d-фенил-1-амин-2-пропан. Это одно из средств, которые устраняют утомление и на известное время восстанавливают полную работоспособность организма. Можно указать также ортедрин и первитин, известные возбуждающие средства. Если эти средства принимать в малых дозах, они не действуют. О нормальной дозе д-р Эд. Висс-Дюнан пишет: «При средней дозе (2 таблетки сразу) истощение и слабость исчезают примерно через полчаса приблизительно на 6 часов. В случае необходимости можно позволить себе по прошествии этого времени еще раз принять такую же дозу, но нельзя забывать о том, что это сбор последней энергии уже истощенного аккумулятора, если можно применить такой образ. После ночи полного отдыха можно на следующий день без всякого вреда снова приступить к работе. Таким образом, все зависит от разумного применения этих медикаментов. Конечно, это обоюдоострое оружие; оно может помочь, но при известных обстоятельствах эта помощь может дорого обойтись».
Опыт с макситоном в экспедиции на Аби-Гамин (1950 г.) был неудачным. Доктор медицины Г. Шевалье рассказывает: «Беррилл шел, но он был страшно возбужден, шатался и не сознавал, что он говорит. Мне пришло на ум, что при спуске на полпути я дал ему таблетку макситона, и я почувствовал свою ответственность... Макситон, подобно первитину, мощный стимулятор, который вызывает эйфорию. Его употребление, по-видимому, несколько опасно и не рекомендуется в условиях высокогорья. Хотя искушение и очень велико, опасно прибегать к его помощи: получается непредвиденное увеличение продолжительности работы с огромным напряжением, а истощенный организм уже почти не имеет запасов энергии. Такие медикаменты подавляют чувство усталости, но они не помогают при истощении. Желая помочь своему товарищу, я не подумал своевременно о вреде, который может принести это средство».
Если в данном случае уже единственная таблетка привела к довольно неприятным последствиям, становится ясным, что значительно большая доза может вызвать нечто вроде опьянения с потерей равновесия и расстройством нервной системы. Кажется, так и обстояло дело при восхождении на Аннапурну 3 и, может быть, даже 4 июня 1950 г.
– Прим. авт.
Погода хороша, но очень холодно. Облегченные кошки ^отлично держат на твердом снегу, только изредка наст ломается, и альпинисты проваливаются в глубокий снег. Регулярно сменяясь, они шаг за шагом, час за часом поднимаются к вершинному гребню. Крутой кулуар наверняка ведет прямо к вершине; они направляются к нему. Темп движения такой же, как при восхождении на Монблан. Последний склон постепенно приближается; вот они уже в кулуаре, рядом, с трудом переводя дыхание, снова и снова поглядывая вверх: не виден ли конец кулуара?
«Я смутно помню, как это было; в памяти остались только отдельные моменты. Совершенно отчетливо я вспоминаю выход на гребень, траверс влево... Наша вершина! Мне кажется невероятным то, что теперь, наконец, я вступаю на этот фирн. Все наши труды, все жертвы во имя этого кажутся мне непостижимыми. Лашеналь не проявляет особого восторга. Он хочет сейчас же начать спуск, так как чувствует, что у него мерзнут ноги [59] . Быстрый взгляд на другую сторону гребня. На юге я вижу темную пропасть, несколькими километрами ниже клубятся облака, закрывающие долину. Мы спускаемся на пару метров с вершинного гребня к верхнему выходу скал и делаем несколько снимков с флагом и вымпелом, которые принесли с собой. В данное время это означает большую жертву, так как укрепление флага стоит многих усилий, а установка аппарата требует напряжения, которое кажется мне тяжелым... [60]
59
1 Экспедиция жестоко поплатилась за то, что излишне заботясь об уменьшении веса снаряжения, она отказалась от утепленных горных ботинок.
– Прим. авт.
60
Весьма досадно, что ни Эрцог, ни Лашеналь в опубликованных до настоящего времени отчетах не говорят ни слова об открывшемся перед ними виде, упоминается только взгляд вниз на юг, а погода, по-видимому, была хорошей. Не была снята и круговая панорама, хотя бы в направлении групп Дхаулагири и Манаслу. Я лично, как и ранее, уверен, что Эрцог и Лашеналь 3 июня 1950 г. в 2 часа дня действительно поднялись на вершину Аннапурны I (8078 м), но должен указать, что документальные доказательства этого отсутствуют. Очень жаль, что нельзя безукоризненным вершинный снимком опровергнуть возникающие то и дело сомнения. Известная фотография с флагом на снегу - без заднего плана - таким доказательством не является.
– Прим. авт.
...Лашеналь уже тронулся в путь. Я быстро укладываю свои вещи в рюкзак, отпиваю немного сгущенного молока. Последний взгляд на вершину... и я спешу к кулуару, по которому уже спускается Лашеналь. Начинается настоящая гонка к лагерю 5, который мы покинули сегодня утром. Перед выходом я надел рукавицы, но внезапно одна из них соскальзывает. Медленно, бесповоротно она катится вниз. Я беспомощно смотрю ей вслед, предчувствуя катастрофу, которую это повлечет за собой. Сжимая ледоруб обеими руками, быстро спускаюсь по крутому склону, так быстро, как только можно, и пытаюсь догнать Лашеналя. Я иду уже по склону ниже кулуара, когда погода начинает портиться. Ветер свистит, густые облака окутывают меня. Это наступление муссона, начинается бег наперегонки со смертью. Мне не приходит в голову достать из моего рюкзака носки и натянуть их вместо рукавиц. Лашеналь все еще впереди, я вижу его в тумане метрах в пятидесяти от меня. Вот он выходит на ледяной склон перед нашей палаткой. Вслед за этим я теряю его из виду» [61] . (Эрцог, Аннапурна, Мontagne, 350.)
61
Марсель Ишак (очерки в газете «Фигаро» 4-14 августа 1950 г.) и Лашеналь (при личной встрече) рассказывают об этих важных событиях, имевших тяжелые последствия, иначе. По их рассказам, Лашеналь спускался вторым, несколько раз окликал шедшего впереди Эрцога и указывал на его руки. «Морис, остановись, посмотри на свои руки, ты идешь без рукавиц».
– Прим. авт.
Очень холодно, снегопад усиливается. Когда Эрцог приближается к лагерю 5, он видит с радостным удивлением две палатки. Что произошло за это время? Далее мы следуем четкому рассказу Терре.
2 июня 1950 г. Терре и Ребюффа, хорошо отдохнувшие в лагере 2, за один день поднялись оттуда в лагерь 4, пригнем участок от лагеря 3 до лагеря 4 они, используя свежие следы связки Кузи-Шац, прошли за полтора часа, что показывает, в какой блестящей форме они были. В лагере 4 они догнали своих товарищей. Рано утром 3 июня они (первым шел Терре) прорубили для высотных носильщиков ряд ступеней на крутом ледяном склоне, покрытом тонким слоем снега и поднимающемся к верхнему лагерю 4; разница высот лагерей 4 и 4-бис составляла около 150 м. Они пересекли край большого «серпа» и достигли лагеря 4-бис. Этот лагерь им понравился — он находился на очень удобной площадке под защитой серака и был тщательно оборудован. Здесь они встретили Анг Тхарки и Сарки, которые 2 июня сопровождали Эрцога и Лашеналя до лагеря 5 и вечером спустились в лагерь 4-бис, чтобы здесь ожидать сагибов, как им было приказано. Они были в не слишком хорошем состоянии и слегка обморозили ноги. Шерпы, пришедшие с Терре, также очень страдали от холода и сразу бросились в палатку, чтобы немного согреться.
После короткого отдыха французы пошли дальше, сначала траверсируя влево, а затем зигзагами вверх среди хаоса трещин и сераков. Очень глубокий снег постепенно сменился твердым настом. Старая история: чтобы избежать тяжелых обморожений им приходилось снимать ботинки и энергично растирать ноги при жестоком морозе и сильном ветре [62] . К счастью, местность была уже нетрудной; склон, покрытый плотным снегом, спрессованным ветром, имел крутизну 30-35° и вел прямо к лагерю 5. До лагеря, казалось, было рукой подать, но они шли и шли, а он все не приближался, хотя Терре резко увеличил темп движения — ноги опять стали терять чувствительность и давно было бы пора забраться в палатку и оттереть их. Однако палатка наполовину обрушилась и пришлось заново ее устанавливать и растягивать. Кроме того, на крутом склоне под скальным гребнем нужно было выкопать площадку для второй палатки.
62
Постоянная и, к сожалению, не всегда успешная борьба с обморожением ног весьма убедительно свидетельствует о том, что горные ботинки французской гималайской экспедиции не обеспечивали достаточной защиты от холода. Я уже указывал, что на высотах свыше 6500 м следует пользоваться по возможности легкой, но утепленной войлоком горной обувью. Благодаря ей моим ногам было тепло на пике Джонг-санг (7470 м и 7442 м) и на западной вершине Сиа Кангри (7315 м), несмотря на мороз и бурю. Легкие найлоновые палатки, которыми так гордились весной 1950 г., также, по-видимому, не оправдали возлагавшихся на них надежд. Они плохо защищали от холода, и в них возникала сырость от конденсации водяных паров.
– Прим. авт.
Лопаты не было, копали ледорубами и кастрюлей [63] . Добросовестные шерпы, предложившие свою помощь в установке лагеря, как только они сложили свои грузы, были сразу, пока не замело следы, отосланы назад в лагерь 4-бис. Четверо сагибов, в том числе Ребюффа, которому удалось восстановить кровообращение в ногах, и Кузи, усердно трудились над восстановлением лагеря 5. Но когда обе палатки были растянуты, выяснилось досадное обстоятельство: налицо было всего три надувных матраца и одна переносная кухня. Этого было мало даже для четверых, а что делать, когда Эрцог и Лашеналь вернутся с вершины? Поэтому Кузи и Шац решили уступить место товарищам и быстро, пока это было еще возможно, спуститься в лагерь 4. В лагере 5 (7400 м) остались только Терре и Ребюффа, которые с возрастающей тревогой ожидали штурмовую двойку.
63
Легкая лавинная лопата является одним из необходимейших предметов и ни в коем случае нельзя забывать о ней на подобном маршруте. - Прим. авт.