К вопросу о добре и зле
Шрифт:
Первая, самая нетерпеливая гончая перемахнула через барьер, и с визгом покатилась по земле, задев пламя, после чего огонь угас окончательно. Следующая попала под меч Райнарта, который моментально развернувшись в пируэте пригвоздил к земле еще одну, четвертая, которой за эти мгновенья удалось подобраться на расстояние прыжка к горлу, оказалась насаженной на шпагу Гейне. Дальше происходившее напоминало кошмар сумасшедшего акробата: дикая пляска спиной к спине, едва успевая вгонять потускневшую сталь в черные тела.
Развернувшись в очередной раз, Гейне увидела,
— Рассвет, — заметил Эледвер, указывая на только еще начинающую светлеть кромку неба, и стал собирать серебряные наконечники: все, что уцелело от его стрел.
Не в силах отвести глаз от выжженных пятен — единственного, что осталось от гончих, Гейне сползла на завалинку, чувствуя, что впервые в жизни может упасть в обморок. Руки у нее дрожали даже не столько от усталости, сколько от все не желавшего уходить нервного напряжения.
— Не плохо, — Райнарт не смотрел на нее, пытаясь вытереть меч, — Очень даже неплохо, особенно для первого раза. Беру назад свои слова об обузе.
Гейне перевела взгляд на него — и выругалась. Тоже впервые в жизни.
Флешбэк Ночь, улица, фонарь: где-то это уже было, да? Две шлюхи, прохаживающиеся от одной стороны узкой улочки до другой, что бы согреться. Из-за угла появляется одинокий прохожий, и шлюхи оживляются.
— Эй, хочешь, я тебя согрею? — обращается одна из них к высокому худому парню, проходящему мимо, — всего один дирхем, ну же… я люблю таких молоденьких!
Но тот даже не поворачивает головы. Раскисшая снежная каша все так же мерно чавкает под подошвами полу развалившихся сапог.
— А хочешь погадаю? Я и это умею, — кричит вторая.
Парень наконец поворачивается, и шлюха испуганно отшатывается к фонарю, — глаза у него чудовищно черные, и кажутся необычайно огромными из-за темных кругов вокруг и бледного до прозрачности, худого лица.
— Я тебе и сам погадаю, — сообщает он хриплым простуженным голосом.
— И что меня ждет? — стараясь скрыть страх, шлюха игриво-развязным жестом протягивает ему руку.
Странный парень даже не смотрит на руку. Он бросает на женщину один быстрый взгляд и безразлично роняет:
— Тебя зарежут через три дня…
Когда обе девки опомнились, улица была пуста.
Кабак под красноречивым названием «Дыра» находился рядом с портом в не самом благополучном районе города. Королева Адальберта, предшественница милостивой Ингеборги, и вовсе не раз подумывала сжечь этот квартал со всеми обитателями, но придворный маг не мог гарантировать, что огонь не перекинется на другие районы, и затею пришлось оставить.
В одну из насквозь продуваемых ветром ночей в начале весны в «Дыру», располагавшуюся, как и положено дыре, в подвале, спустился высокий черноволосый юноша. Он молча отдал хозяину пару медных монет, забрал миску подгоревшей тушеной капусты и привычно сел в углу.
Сидевший за стойкой плечистый детина самой бандитской наружности вопросительно повел на него глазами. Получив утвердительный
— Эй, чернявый, ты, говорят, судьбу предсказываешь? Погадай, — детина уселся напротив и протянул ладонь с характерными мозолями человека, не выпускающего из рук оружие, — Что видишь?
Парень повел дикими черными глазами.
— Плаху, — хрипло сообщил он.
— Ну, это для всех нас заказано, — рассмеялся клиент, — А еще?
Он выложил на стол серебряный дирхем. Парень лишь слегка коснулся его руки тонкими холодными пальцами.
— Кровь. Смерть. Скоро. Сегодня, — отозвался он так же сухо.
— Э-э, а что-нибудь хорошее ты можешь сказать?
— Хорошее — я видеть не умею, — отрезал гадальщик.
Способность видеть смерть и беду открылась у него неожиданно, после того, как он умудрился выжить после серой лихорадки, разразившейся в городе, не смотря на все старания служителей городской больницы.
В этот момент в «Дыру» ворвались трое — тип с лицом злобного хорька, и двое громил.
— Вот он! — завопил хорек, указывая на гадальщика, — Это он мою девочку испортил… второй день сидит, сука, на работу идти отказывается!
Парень не стал ждать, пока до него доберутся. В момент он оказался на столе, разбив о голову хорька бутылку с чьим-то поилом. В другой руке у него был внушительного вида нож. Не тратя на оглушенного противника ни мгновения, гадальщик метнулся через весь зал к выходу. Один из амбалов, преграждавший выход, оседал на пол с «розочкой» в горле.
Ему почти удалось вырваться, но на скользкой лестнице его ждал еще один, более ловкий телохранитель сутенера. Тому удалось перехватить руку с ножом, но оказалось, что справится с щуплым гадальщиком не менее сложно, чем со взбесившимся котом. Ему таки удалось стряхнуть с себя противника и отбросить парня к стене…
Так и не выпустив нож, через короткое мгновение гадальщик оказался на ногах, готовый к нападению, но оказалось, что нападать на него некому.
— Значит, хорошего ты не видишь, — заключил недавний клиент, словно продолжая прерванный разговор, и вытер короткий меч — что ж, на беду тоже чутье иметь надо.
Пойдешь ко мне?
Черноволосый гадальщик молча утер кровь с рассеченного лба, и смерил его холодным оценивающим взглядом.
— Я своих не обижаю…
Парень все так же молча усмехнулся и кивнул.
— Звать-то тебя как, чернявый?
Молчание.
— Ну, как хочешь.
После ночи в покинутой деревне в Гейне проснулось не то что бы симпатия или влечение, скорее уважение к герою. Какие бы недостатки у него не были, трусость и пустое бахвальство — среди них не числились. Она смотрела на своего спутника новыми глазами, и условия договоров Совета с героями уже не выглядели чрезмерными. Но что за человеком нужно быть, что бы предпочесть такую жизнь сознательно, а не из романтической страсти к острым ощущениям! Ведь высокого положения всегда можно добиться менее рискованными способами.