К югу от мыса Ява
Шрифт:
— Отправляемся на небольшую прогулку, сэр?
— На очень короткую. Только чтобы перебраться на безопасную сторону. — Вряд ли, подумал Николсон, моральный дух пассажиров поднимется, если сказать им то, в курсе чего был Уолтерс: единственной альтернативой сгоранию заживо была возможность взлететь на воздух вместе с судном.
Старший помощник миновал дверь и едва удержался на ногах, когда на корме раздался чудовищный взрыв, конвульсивно сотрясший всю «Вирому» и почти взметнувший ее заднюю часть из воды. Николсон инстинктивно ухватился за косяк двери, поймал упавших на него мисс Драхман и Питера и быстро повернулся
— Последний приказ отставить. Никаких посещений кают. Выводите их прямиком наверх и проследите, чтоб они оставались там. — В четыре прыжка преодолев расстояние до кормовой двери и осторожно открыв ее, Николсон оказался снаружи. Взобравшись через мгновение на верхнюю ступень железного трапа на главную палубу, Николсон посмотрел на корму.
Жар ударил ему в глаза, тут же вышибив слезы. Огромное клубящееся облако маслянистого черного дыма на сотни футов вздымалось в небо, все выше и выше, расстилаясь над судном, подобно грибу, гигантской непроницаемой шляпой. В основании же этого гриба, на уровне главной палубы, дыма не было совсем, лишь огненная стена футов шестидесяти в диаметре, взмывавшая вертикально и распадавшаяся далеко наверху на множество извивающихся языков, жадно тянувшихся ввысь и тонувших в клубящейся дымовой завесе. Несмотря на сильный жар, первой реакцией Николсона было закрыть не лицо, а уши: даже с расстояния ста пятидесяти футов рык огня казался громовым.
Еще один просчет со стороны японцев, пронеслось в голове у Николсона. Бомба, предназначавшаяся для машинного отделения, разорвалась в бункерах с дизельным топливом, пробив двойную водонепроницаемую стену цистерны номер один. Полыхала, скорее всего, именно она всеми своими двумястами пятьюдесятью тысячами галлонов нефти за счет образовавшейся от снесенной стены неимоверной воздушной тяги. И все же сквозь рев огня Николсон расслышал пронзительный, рокочущий вой авиационного двигателя. Ухватив в ту же секунду глазом ослепительный отблеск фюзеляжа истребителя, стрелой заходившего со стороны правого борта, старший помощник судорожно бросился назад сквозь открытую дверь, и в ту же секунду раздался грохот снарядов, разорвавшихся там, где он только что стоял.
Проклиная себя за рассеянность, Николсон поднялся на ноги, закрыл дверь на один из зажимов, быстро миновал коридор, обеденный салон и подошел к трапу на шлюпочную палубу. Фарнхольм с трудом поднимался по ступеням, неся на спине молодого солдата. Старший помощник помог ему добраться до верха, где Уолтерс взвалил Алекса на себя. Николсон взглянул вдоль коридора в направлении радиорубки.
— Всех собрали, радист?
— Да, сэр. Араб Джонни — на подходе; мисс Плендерлейт пакует вещи, будто бы собирается в двухнедельный отпуск.
— Да, обстоятельная леди. — Николсон бросил взгляд в носовой конец коридора. Сайрен и его люди боязливо и обреченно жались у трапа, ведущего в штурманскую. Николсон глянул на Уолтерса. — Где Ван Эффен?
— Без понятия, сэр. Я его не видел.
Старший помощник подошел к Сайрену.
— Где Ван Эффен?
Тот пожал плечами, раздвинув в улыбке разбитые губы, и ничего не ответил.
Николсон приставил пистолет к его солнечному сплетению, и улыбка сползла с загорелого лица.
— Придется вам, видно, умереть, — любезно проговорил старший помощник.
— Он ушел наверх, — кивнул на трап Сайрен. — Минуту назад.
Николсон обернулся.
— Радист, у вас есть пистолет?
— В отсеке, сэр.
— Сходите за ним. Ван Эффен не имел права оставлять этого человека. — Он дождался возвращения Уолтерса. — Не ждите особых причин, чтобы перестрелять этот сброд. Достаточно любого, даже незначительного повода.
Николсон поднялся по трапу и через штурманскую рубку попал в рулевую. Вэньер пришел в сознание и, хотя все еще тряс головой, чтобы окончательно ее прочистить, уже был в состоянии помочь Ивэнсу перевязать руку. Маккиннон и капитан по-прежнему были вместе.
— Вы не видели Ван Эффена, боцман?
— Он был здесь минуту назад, сэр, потом поднялся на крышу.
— На крышу? Да что, черт возьми… — Николсон едва сдержался. — Как вы себя чувствуете, Ивэнс?
— Довольно разъяренным, сэр. — Ответ Ивэнса соответствовал его виду. — Если бы я только мог добраться до этих кровожадных…
— Ладно уж, ладно, — коротко улыбнулся Николсон. — Вижу, что вы будете жить. Оставайтесь с капитаном. Ну, а как четвертый помощник?
— Уже нормально, сэр. — Вэньер был очень бледен. — Просто немного поцарапало голову.
— Хорошо. Возьмите с собой боцмана и ступайте травить шлюпки. Только первую и вторую: с третьей и четвертой покончено. — Он обернулся и посмотрел на капитана. — Вы что-то сказали, сэр?
— Да, — ответил Файндхорн по-прежнему слабым, но уже более четким, чем прежде, голосом. — Третья и четвертая шлюпки уничтожены?
— Разбомблены и сожжены до основания, — проговорил Николсон без горечи. — Основательная работа. Цистерна номер один полыхает, сэр.
Файндхорн покачал головой.
— Каковы надежды, дружище?
— Никаких абсолютно, сэр. — Николсон снова повернулся к Вэньеру. — Если обе шлюпки пригодны, обеими и воспользуемся. — Он взглянул на Файндхорна. — Когда опустится ночь, нам лучше быть с Сайреном и его головорезами порознь.
Капитан молча кивнул, и Николсон продолжил:
— Погрузите столько одеял, пищи, воды, оружия и боеприпасов, сколько найдете. И не забудьте про санитарные сумки. Все это — в лучшую шлюпку, то есть в нашу. Это ясно?
— Ясно, сэр.
— И еще: когда закончите, приготовьте ременные носилки для капитана. Смотрите только, не попадите под огонь — пару минут назад я едва не распрощался с жизнью. И ради Бога, поторопитесь! Даю вам на все пять минут.
Старший помощник осторожно вышел из рулевой рубки наружу. Его тут же с ног до головы обдало жаром, как из внезапно открывшейся двери котельной, но он не обратил на это внимания. Истребители, всего в полмиле от «Виромы» выстроившись один за другим, с уклоном на правое крыло, заходили на очередной круг.
Николсон в пять прыжков покрыл расстояние до трапа, ведущего на крышу рулевой рубки, и резко остановился. Ван Эффен, лицо и рубашка которого были перепачканы в крови, только начал спускаться, полуподдерживая, полунеся на себе капрала Фрейзера. Солдат был очень плох и, очевидно, только усилием воли цеплялся за сознание. Его перекошенное болью лицо под темным загаром казалось совершенно бескровным. Правой рукой капрал держал то, что осталось от его левого предплечья, разорванного, искромсанного и ужасно изувеченного — лишь взрыв снаряда мог сделать такое. Однако крови Фрейзер, по-видимому, потерял немного: сразу над локтем Ван Эффен наложил жгут.