К югу от мыса Ява
Шрифт:
— Что! — Фарнхольм подскочил к шотландцу и схватил его за здоровое плечо. — Здесь, неподалеку, корабль? Вы точно знаете, дружище?
— Ну да, где же ему еще быть? — Фрейзер медленно, с достоинством высвободил плечо. — Минут десять как бросил якорь — я сам слыхал.
— Вы уверены?! — воскликнул Фарнхольм. — А что, если он, наоборот, поднял якорь? Тогда…
— Послушай, приятель, — оборвал его Фрейзер. — Может, я и впрямь кретин, но отличить, когда поднимают якорь, а когда бросают, я уж как-нибудь сумею…
— Ладно, капрал, довольно! — резко оборвал
— Там, за доками, сэр. С милю отсюда. Точнее не скажу.
— Значит, за доками? В Кеппель-Харборе?
— Нет, сэр, гораздо ближе. Говорю же вам — отсюда будет миля или около того… Сразу за Малайской косой.
Несмотря на царивший мрак, переход занял не так уж много времени — каких-нибудь четверть часа, не больше. Солдаты Паркера несли носилки с тяжелоранеными, остальные поддерживали тех, кто был ранен легко, но передвигался с трудом. Вскоре капрал Фрейзер подал знак остановиться.
— Пришли, сэр. Кажется, вон там он и бросил якорь.
— Где-где? — Фарнхольм устремил взгляд туда, куда капрал указывал стволом пулемета, однако ничего не смог разглядеть: над морем стелилась плотная дымовая завеса… Сзади к нему подошел Паркер и что-то шепнул на ухо.
— Что-что?… Огонь? Какой сигнал?… — Фарнхольм с трудом разобрал чуть слышный шепот лейтенанта, резко кивнул и повернулся к сержанту.
— Включите фонарь, сержант. Направьте его вон туда и не выключайте, пока не заметите ответный сигнал или какое-нибудь движение. А вы двое, нет, трое, пошарьте в доках — может, найдете лодку.
Прошло пять минут. Потом еще пять. И еще столько же. Сержант то включал фонарь, то выключал — ответного сигнала со стороны моря не было. Через четверть часа вернулась поисковая группа. Ни с чем. Вскоре дождь превратился в настоящий ливень.
Капрал Фрейзер, прокашлявшись, выпалил скороговоркой:
— Слышите, похоже, что-то сюда движется?
— Что? Где? — оживился Фарнхольм.
— Кажется, шлюпка. Вон там — скрипят весла. По-моему, идет к нам.
— Вы уверены? — Фарнхольм вслушивался в монотонный шум ливня и рокот пенящегося моря. — Вам не почудилось, дружище? Проклятие, лично я ни хрена не слышу.
— Точно говорю. Я слышал скрип весел так же отчетливо, как сейчас ваш голос.
— Капрал прав! — взволнованно воскликнул сержант. — Клянусь богом, ему не почудилось. Теперь и я слышу.
Вскоре уже все они слышали заунывно-неторопливый скрип, — обычно так стонут уключины, когда гребцы размеренно налегают на весла. Тягостное ожидание, вызванное первыми словами Фрейзера, сменилось невыразимым облегчением, — все тут же заговорили в один голос. Воспользовавшись гомоном, лейтенант Паркер спросил у Фарнхольма:
— Что будем делать с ранеными и медсестрами?
— Захотят — возьмем с собой, Паркер. Впрочем, положение далеко не в нашу пользу. Растолкуйте им это в двух словах и предоставьте выбирать самим. И пусть все отойдут подальше от берега, в темноту, и прикусят языки. Чья бы ни была эта шлюпка — хотя, скорее всего, она с «Кэрри Дэнсер», — спугнуть ее не в наших интересах.
Паркер кивнул. Его сильный низкий голос прервал все разговоры:
— Значит, так. Берите носилки и отходите в сторону. И чтобы ни звука. Полная тишина. Капрал Фрейзер?
— Сэр?
— Хотите отправиться с нами — вы и ваши люди? Но имейте в виду: даже если мы и окажемся на корабле, не исключено, что через двенадцать часов все пойдем ко дну. Это должен уяснить себе каждый. Итак, вы с нами?
— Да, сэр.
— А остальные — вы их спросили?
— Никак нет, сэр, — ответил капрал, с нескрываемой обидой. — Но уверен, что они тоже поплывут, сэр.
— Вот и отлично. За своих людей отвечаете вы. Мисс?
— Я с вами, сэр, — тихо проговорила девушка и как-то странно прикрыла лицо рукой. — Конечно, я поплыву.
— А ваши подруги?
— Мы все решили. — Мисс Драхман кивнула на стоявшую рядом медсестру-малайку. — Лина тоже с нами. А троим остальным, сэр, все равно, как распорядится судьба. Они никак не придут в себя после потрясения, сэр: сегодня разбомбило наш грузовик. По-моему, лучше взять их с собой.
Паркер хотел что-то сказать, но Фарнхольм жестом остановил его, выхватил из рук сержанта фонарь и кинулся в дальний конец дока. Луч фонаря, направленный в сторону моря, выхватил из темноты неясные очертания шлюпки на расстоянии менее ста ярдов от берега. Фарнхольм пристально вглядывался в пелену дождя, пока шлюпка с командой гребцов и стоявшим на корме рулевым, рассекая носом волны в молочно-белой пене, не врезалась в полосу прибоя.
— Эй, на шлюпке! — крикнул Фарнхольм. — Вы откуда, с «Кэрри Дэнсер»?
— Да! — перекрыл шум ливня мощный низкий голос. — Кто здесь?
— Фарнхольм, кто же еще. — Генерал услышал, как рулевой отдал приказ гребцам, и те вновь тяжело налегли на весла. — А кто говорит — Ван Эффен?
— Да, это я.
— Молодчина! — искренне и с жаром прокричал в ответ Фарнхольм. — Что у вас стряслось?
— В общем, ничего страшного, — сказал голландец на почти безупречном английском с едва уловимым акцентом. — Шлюпка находилась уже в каких-нибудь двадцати футах от берега, и можно было говорить, не повышая голоса. — Наш уважаемый капитан решил вас не дожидаться и велел поднять якорь. Но потом живо одумался — не без нашей помощи, разумеется.
— А… вы уверены, что «Кэрри Дэнсер» не снимется с якоря без вас? Боже правый, Ван Эффен, неужели вы не могли отправить на берег кого-нибудь другого? Ведь этому мерзавцу нельзя доверять ни на йоту.
— Знаю. — Твердо удерживая румпель, Ван Эффен правил точно на каменное строение дока. — А если они и правда вздумают отчалить — то без капитана. Он здесь, на дне шлюпки, — сидит со связанными руками, к тому же я держу его на мушке.
Фарнхольм всмотрелся туда, куда бил луч фонаря. О том, в каком настроении пребывал капитан Сайрэн, судить было трудно, однако, что в шлюпке был именно он, это не вызывало сомнений.