К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)

Гаррисон Гарри

— Ничего. Тревожиться пока не о чем.

— Приказываю приступить к разгрузке кукурузы и подготовке машин к второму рейсу.

— Но они отменили этот план. Они не пустят нас обратно.

— Главное — что они еще никому не сказали об этом. Пусть они сами начнут — здесь, на глазах и всех.

— Ты прав.

Ян вновь заговорил в мегафон:

— Я сожалею, что приходится прерывать отдых, но праздник закончился, и нам нужно вновь браться за работу.

При этом раздались стоны, и несколько человек из задних рядов попятились. Поверх голов

Ян увидел, как из надувного купола вышел Хейн и начал проталкиваться через толпу. Он что-то кричал, лицо его было красным от натуги. В кобуре у него был новый пистолет. Его нельзя было игнорировать.

— Чего ты хочешь, Хейн? — спросил Ян.

— Ты… иди сюда… в купол… сейчас… собрание.

Многие его слова потерялись в гомоне толпы. Он яростно проталкивался вперед, размахивая пистолетом для пущей внушительности. Яна вдруг осенила идея. Он повернулся к Гизо:

— Мне нужно, чтобы эта свинья говорила отсюда. Пусть все слышат, что он скажет. Возьми кого-нибудь себе в помощь.

— Это опасно…

Ян рассмеялся:

— Вся наша затея — безумие. Действуй.

Гизо кивнул и выскользнул наружу. Ян вновь взял мегафон.

— Здесь капитан-проктор. Прошу вас, пропустите его. Он хочет что-то сказать.

Хейну помогли — возможно, больше, чем он хотел. Он пытался остаться внизу, чтобы кричать на Яна оттуда, но был подхвачен и прежде, чем что-либо понял, уже стоял рядом с Яном, все еще с пистолетом в руке. Он хотел заговорить с Яном тихо, но тот быстро поднес мегафон к его губам.

— Ты пойдешь со мной! Убери эту штуку! — Хейн ударил по мегафону ладонью, но Ян крепко держал его, и их голоса грохотали над толпой. — Почему я должен идти с тобой?

— Ты знаешь, почему! — Хейн брызгал слюной от ярости. Ян ласково улыбнулся и подмигнул ему.

— Но я не знаю, — сказал он наивно.

— Знаешь. Тебя судили и сочли виновным. А теперь, пошли со мной…

Он поднял пистолет. Ян старался не замечать побелевших суставов капитана.

— О каком суде ты говоришь? — Он неторопливо обернулся к Хейну спиной и обратился к толпе: — Кто-нибудь из вас знает что-либо о суде?

Некоторые отрицательно покачали головами, и все они теперь внимательно слушали. Ян повернулся и снова поднес мегафон Хейну, следя за пистолетом и готовясь ударить, если тот попытается нажать на спуск. Хейн закричал, но другой голос заглушил его крик:

— Достаточно, Хейн. Убери пистолет и слезь с машины.

Это была Хрэдил, она стояла в дверях купола и говорила по системе широковещания. Лишь она, она одна из всех Глав Семей обладала достаточным нюхом, чтобы почувствовать, что Хейн проигрывает игру. Лишь она одна была способна действовать столь быстро.

Хейн осел, как спущенный балок, и краска покинула его лицо. Он затолкал пистолет в кобуру, и Ян отпустил его, зная, что его уже не используешь. Предстояло сразиться с Хрэдил, а это было нелегким делом.

— О каком суде он говорил, Хрэдил? Что он имел в виду, когда говорил, что я был судим и признан виновным?

Его голос разнесся над толпой, которая теперь была безмолвной и внимательной. Ее голос отвечал точно так же.

— Ничего он не имел в виду. Он болен, жар, рука у него болит. Доктор уже идет.

— Это хорошо. Бедняжка! Так значит, раз не было суда, я ни в чем не виноват?

Молчание затянулось, и даже с такого расстояния Ян видел, что она хочет его смерти так, как не хотела никогда в жизни. Он не двигался — стоял, словно скала, и ждал ответа. Наконец, последовал ответ:

— Нет… Не было суда… — Слова кривили ее губы.

— Это тоже хорошо. Ты права, Хейн болен. Ну что ж, раз не было суда, то я ни в чем не виновен. — Итак, он загнал ее в угол, заставил высказаться публично. Но надо было закрепить успех. — Прекрасно. Все слышали, что сказала Хрэдил? Теперь же — за работу тронемся: в обратный рейс как только сможем.

— Нет! — загремел ее усиленный системой голос. — Я предупреждаю тебя, Ян Кулозик, ты заходишь слишком далеко. Тебе надо молчать и повиноваться. Мы тоже приняли решение: никаких рейсов за кукурузой. Ты будешь…

— Не буду, старуха. Ради общего блага решено, что мы отправимся за кукурузой. И мы сделаем это.

— Я тебе приказываю!

Она была в такой ярости, в какой никогда еще не бывала. Любой призыв следовать закону и логике был тщетен, любая попытка вовлечь зрителей — обречена на провал. Сейчас их нельзя было убедить, им можно было только приказывать. Ян сунул руку в башню танка, вытащил кусок кабеля и потряс им.

— Я не подчиняюсь твоим приказам. Все танки и движители выведены из строя, и не будут действовать до тех пор, пока я этого не позволю. Мы отправляемся за кукурузой, и тебе нас не остановить.

— Схватите его, он безумен, убейте его! Я приказываю!

Несколько человек конвульсивно качнулись вперед, затем отступили, как только Ян склонился над люком и подал энергию в систему плавильного орудия. Черное дуло пушки дернулось и выплюнуло вверх столб пламени. Раздались вопли и визг. Оружие сказало больше, чем мог сказать Ян. Хрэдил, скрючив пальцы, словно когти, наклонилась вперед, затем повернулась. За ней стоял Хейн — она оттолкнула его и исчезла в проеме двери купола. Ян выключил пушку, и бешенный рев утих.

— На этот раз ты выиграл, — сказал Гизо, но в голосе у него не было торжества. — Но теперь тебе постоянно придется быть настороже. Кончится тем, что или ты победишь, или она.

— Мне не нужна борьба с ней, достаточно перемен…

— Не забывай: перемены — угроза ее власти. Тебе нельзя отступать. Только вперед.

Ян почувствовал внезапную слабость.

— Пусть разгружают кукурузу. Надо, чтобы люди работали, тогда у них не будет времени думать.

— Гизо! — позвал кто-то. — Гизо, это я. — На гусеницу взобрался тонкий мальчик-подросток. — Тебя хочет видеть старый Лендон. Сказал, чтобы ты шел немедленно, не тянул, говорит, это очень важно.