К звездам (сборник)
Шрифт:
— Их больше нет, — перебил Блэйкни. — И планеты нет. Ты должен забыть их.
— Ни за что! Забыть я ничего не хочу. Для меня этот удар — салют в их память. И в память всех остальных, кого Земля замучила и уничтожила за эти сотни лет. Наконец-то мы наносим ответный удар. Несем войну им самим.
— Нести-то несем, но меня беспокоит компьютерная программа.
— Зря ты так волнуешься. Нам надо скинуть одну-единственную бомбу. Австралия — это же не островок, целый материк… Неужели можно в нее не попасть?
— Очень даже можно, сейчас объясню. Когда мы отцепим корабль-разведчик, у него будет наша скорость, и разгоняться он начнет
Он вытащил калькулятор и начал стучать по клавишам. Командир корабля поднял руку.
— Мне сейчас не до математики. Я знаю только, что лучшие наши люди готовили разведкорабль к этой атаке. Вирус сожрет, уничтожит любые продовольственные посевы… Ты же сам готовил программу наведения корабля, обнаружения цели и бомбометания. Теперь они поймут, что такое война.
— Потому и сомневаюсь, что сам с этой программой работал. Тут слишком много переменных. Пойду вниз, еще раз все проверю.
— Давай. Я-то совершенно уверен, что все в порядке, но доставь себе такое удовольствие. Только за временем следи. Осталось всего несколько часов. Как только пролезем через сеть обнаружения — надо будет бить и тотчас же отваливать. Болтаться вокруг в ожидании результата нельзя.
— Это много времени не займет, — сказал Блэйкни, выходя из рубки.
«Все собрано с бору по сосенке, — думал он, направляясь вниз по пустынным коридорам космолета. — Даже команда. Чтобы безоружный грузовоз дерзнул ударить в самое сердце Земного Содружества!..» План был настолько безумен, что мог сработать. Задолго до орбиты Марса они включили плазменную тягу, и с тех пор беспрерывно наращивали скорость. Корабль должен был промчаться мимо Земли и унестись в пространство так быстро, чтобы ее защитники не успели направить встречный удар. А пролетая мимо планеты, они сбросят крошечный корабль-разведчик с компьютерным управлением, закрепленный снаружи на корпусе космолета. Как раз этот малыш его и волновал. Электроники на него не пожалели: он был напичкан сложнейшим и совершеннейшим оборудованием. Но если хоть что-нибудь не сработает, то весь рейс пойдет насмарку. Надо еще раз все проверить, последний раз.
Миниатюрный разведчик, размером меньше спасательной шлюпки, был закреплен на внешней оболочке с помощью стальных хомутов со взрывными болтами. С большим кораблем он соединялся специальным лазом — короткой трубой, — и атмосфера внутри была общей, что значительно упрощало оборудование и наладку всех систем разведчика.
Блэйкни скользнул в лаз и очутился в крошечной кабине, забитой электронными схемами и приборами. Он нахмурился, повернулся к экрану, включил программу контроля и начал просматривать тесты.
В рубке раздался хриплый сигнал тревоги, и по экрану вахтенного оператора поползли серии цифр. Комиссар подошел к оператору и глянул через плечо.
— Что это такое?
— Проходим сеть обнаружения. Эта, наверное, самая дальняя от Земли.
— Значит, они нас засекут?
— Не обязательно. Мы в плоскости эклиптики…
— Что это значит?
— Воображаемая плоскость, на которой расположены все планеты Солнечной системы. И все метеоритные обломки тоже. Мы сейчас так далеко, что излучения от корабля они уловить не могут. Пока мы для них просто очередной кусок космического хлама, железный метеорит.
«Когда», — отметил комиссар. «Когда», а не «если», — значит, с настроением у людей все в порядке. Но у комиссара была еще одна задача: вирусный удар. Он посмотрел на часы и вызвал корабль-разведчик.
— Мы входим в красную зону. До отделения осталось меньше получаса. Как ты там?
— Уже скоро. Как только закончу с программой, вернусь к вам.
— Хорошо. Нужно, чтобы…
— Нас взял пульсирующий радар! — крикнул вахтенный оператор. — Они знают, что мы здесь! — У его локтя засветился дополнительный экран, он ткнул в него пальцем. — У нас отражатели отстегнулись. Там, где раньше у них на экранах одно изображение было, теперь дюжина таких же, и все расходятся разными курсами и с разными скоростями.
— И они не будут знать, где настоящий корабль?
— Пока нет. Но они знают, что мы сделали, и теперь начнут рассчитывать вероятные курсы, вперед по времени и назад… Так что корабль скоро вычислят. Но к тому времени, когда их компьютеры с этим управятся, наши выдадут новую защиту. Это хорошая программа. Ее самые сильные физики и комптехи сочиняли.
Комиссара рассуждения вахтенного не убедили. Ему не нравилось, что его жизнь зависит от какого-то упорядоченного потока электронов и магнитных зарядов, из которых состоят программы. Этакая интеллектуальная игра с компьютерами противника. Он посмотрел на крошечные искры звезд, на растущий диск Земли — и попытался представить себе окутавшую их паутину световых лучей и радиоволн. Не смог. Приходилось принимать на веру, что эти лучи и волны действительно здесь — и действуют со скоростью, бесконечно превосходящей скорость его собственных реакций. Человек не может вести бой в космосе. Это делают машины. А экипажи кораблей — всего лишь пленники; зрители, которым некуда деться… Комиссар машинально стиснул сплетенные за спиной пальцы.
Послышались негромкие глухие удары. Скорее это были не звуки, а толчки: почти неслышные, больше ощутимые. А потом раздался взрыв, от которого пол под ногами задрожал.
— В нас попали! — выкрикнул комиссар первое, что пришло в голову.
— Нет еще. — Вахтенный взглянул на экран. — Отстегнулись оставшиеся маскировочные отражатели, и разведчик ушел. Мы свое задание выполнили — но теперь пора смываться. Плазменную тягу отключаем… заводим космические двигатели… Как только позволят гравитационные поля, ложимся на обратный курс.
Вдруг глаза комиссара широко раскрылись; он резко обернулся.
— Где Блэйкни? — крикнул он.
Но никто в рубке его не услышал. Все отсчитывали секунды. В ожидании ракет, которые наверняка посланы им навстречу.
Внезапно комиссар ощутил приступ отчаяния. Он знал, где Блэйкни.
И он был прав, абсолютно прав! Они не зря называли себя комптехами; именно техниками, а не программистами. Они не могли бы написать программу, даже чтобы выиграть в крестики-нолики. Небесная механика, простая и ясная тригонометрия и геометрия, производные, — интегралы — это они могли, но это же детские игрушки… А сравнительное плоскостное ориентирование им было не по силам.