К.А.Т.А.Р.С.И.С. Год первый
Шрифт:
Численность караула была скромной – десяток мужиков. На всех два охотничьих ружья и десяток патронов. Надеялись больше на свою наглость. Ну и на подмогу деревенских. В исключительных случаях – было разок – выручали ноги. Принципы, принципами, но умение вовремя смыться еще никого не подводило.
С весной жизнь в округе начинала понемногу оживать. Народ стал передвигаться пешим порядком между деревнями. Еще реже – из Орла в Мценск. Только однажды из Москвы на юг прошла группа беженцев. Брать у них было нечего – другие постарались. Но порассказали они столько, что эту информацию долго обсуждали коммунары в домах и на собраниях.
Закончились правительства. Все. Прекратилась связь между народами, странами, континентами. Только слухи и домыслы. Но и этого с лихвой хватало
С приходом Кулибина слухи – новости обрели новый объект. Некое лекарство от скуки для караульных.
– Давеча проходил мужик из Думчино, так рассказывал, что к его соседу добрался тульский шуряк. Он видал московских. Так сказывали, что на Москве голод. И еще – никто не знает, где правительство с президентом. Поговаривали, что вся элита перебралась под землю. Там заранее были оборудованы базы со всем необходимым. Даже есть рабочие дизеля, что стояли на консервации. Живут под землей с электричеством.
– И где ж они устроились? – поинтересовался Кулибин у Володьки Калуги – старшего над мужиками.
– В метро.
Леха Пасечник поправил:
– В секретном метро.
– Не, другие говорили – встрял в разговор Стрижак – все оставили Москву. Перебрались за Урал. Там теперь центр России.
– А есть ли она, Россия? – съязвил Пасечник.
– А куда ей деться? Что было, то и есть. Когда -то наладится все.
– Ага, жди. Как же! – гнул свое Калуга. – Кто налаживать будет? Каждый о себе думает. Самому бы прожить, да детей прокормить. А там…
– А что «там» – поинтересовался Кулибин.
– Кто ж его знает? Может- подохнем все. Может и наладится, что…А ты никак собрался?
– Да, пора.
Калуга считал себя мужиком обстоятельным, грамотным и толковым. Правда, диплома его никто не видел. Сам он говорил, что бросил институт. Обиделся на несправедливость преподавателя. Величина пройденных курсов при этом варьировалась в зависимости от количества спиртного. Но сам себя Калуга искреннее считал ветеринаром. В свое время отец научил кастрировать поросят – великое дело на деревне. И еще Калуга почитывал. От случая к случаю. В крестьянском уме как-то выборочно оседали различные мудреные словечки. Особенно его поразили «опции». К месту и не очень вставлял Калуга словесно-архитектурные модули. Да настолько, порою, витиеватые, что деревенские зачастую переставали его понимать. Мужик он был беззлобный. Почти тихий. Если только не пил. Так что на чудачества внимания никто не обращал. Можно сказать, даже уважали. По трезвости. В пьяном виде «Опция» был не столько страшен, сколь ужасен, как может быть ужасен величайший ЗАНУДА. До бесконечности он мог повторять одну и ту же историю из своего прошлого. И каждому слушателю сразу становилось понятно, что вокруг Калуги постоянно собирались не очень умные, зачастую просто бестолковые люди. И жили они – исключительно советами грамотного, «высокообразованного ветеринара». С какой- то неистовой убежденностью в голосе – умеют же люди – он утром утверждал, что день будет солнечный. По старинным приметам. Вечером же так же страстно убеждал вся и всех, что дождливый день он предсказывал еще утром. Причем при этом смотрел собеседнику прямо в глаза. Может, и сам верил в то, что говорил. Поди разберись в чужой душе. Да и кому она нужна, чужая душа?
Кулибин как-то не был настроен выслушивать очередную порцию напутствий-наставлений, но деваться некуда. Надо ждать попутчиков. Может час, а может и день, другой. Это уж как сложится. Но, видимо, под счастливой звездой родился доморощенный изобретатель – на дороге из Мценска появились люди, и Калуга мигом свернул свою речь. Очень вовремя. Потому что люди шли не просто так – они шли убивать.
Глава 4. Первые схватки
Волк затаился в ельнике у дороги, поджидая пищу. Хоть и редко, но одиночки проходили. Неделю назад лобастому удалось полакомился…Вот и опять запах человека. Шерсть на загривке стала дыбом, но к пище примешивался запах железа. Того, который смертельно бьет издалека. Тогда добыча становится охотником. Поэтому волк, поскуливая от досады и голода, отполз подальше в лес. Страшен человек.
Артем шел по дороге в Орел. Проходя через деревни, насмотрелся всякого: сожженные дома, объеденные собаками трупы людей, животных. В одной деревушке, на входе, еще издали увидел троих повешенных. Кого и за что – не суть дела. Такое место Артем предпочел обойти.
Кое-где стояли брошенные машины, начинающие покрываться ржавчиной. Это те, кого Вспышка застала в дороге. В одной из них за закрытыми стеклами были трупы. И сладковатый запах мертвечины отгонял мародеров от «братской» могилы лучше всяких табу. До поры.
За брошенной деревней недалеко от Орла, Артем решил перекусить и сошел в ельник у дороги. Уже расположился на пеньке, как вдруг увидел между деревьями стоящую машину. По расцветке сразу стало понятно, что это – инкассаторы. Была такая профессия до Вспышки – перевозить деньги. Теперь же бумажки ничего не стоили. Совсем. Разве что печь растапливать.
Вообще-то – смешно. Перед Артемом стоял символ сытой, обеспеченной жизни. В прошлом. Не раз и не два, но почти каждый, живущий в России от зарплаты до зарплаты не раз думал: «Вот мне бы содержимое этой машины!». Хватило бы на всю жизнь! Теперь этот предмет мечтаний стоял вот так запросто, посредине посадки. Что называется – бери не хочу.
Артем все же решил осмотреть УАЗик. На удивление дверь отделения, где хранились деньги, была не заперта. Осторожно приоткрыв дверь, он увидел пол, заваленный купюрами. Наверное, валялось миллионов пять – не меньше. В прошлом – и квартира, и на время обеспеченная жизнь, и отдых за границей…Да, мало ли еще чего. Теперь – просто бумага. Кстати, не совсем подходящая, даже в известном всем смысле.
Артем на мгновение даже представил себе рожи бывших «хозяев» жизни. И что теперь распределять? Что «пилить» то, господа? Что вы теперь можете, и кому нужны? Даже семье своей, если она была. И на чем держалось ваше могущество? На разноцветных «фантиках»?
Не обращая внимания на бумажный хлам, Артем осмотрел отсеки – ничего интересного. Повезло в кабине. Под сиденьем водителя лежала аптечка. Вот это – находка! Но больше всего поразило то, что под аптечкой лежал пистолет ПМ. «Макаров». С одной обоймой на восемь патронов.
Что произошло на дороге – Артема не интересовало. Наплевать на все и на всех. В нем вдруг проснулся инстинкт первобытного собирателя. А применительно к новому времени – страсть мародера. Что нашел – твое. Ох, как затягивает дармовщинка! Учитель хотел, было уже уйти, но что-то удерживало. Решил пройтись еще раз вокруг. Только расширил круг поиска. И не ошибся. Метрах в десяти, на полянке среди молодых елок, лежали останки двух тел. Как раз посередине между ними – порванный мешок с долларами. Причина трагедии понятна, а детали Артема и не интересовали. Бумажки, просто бумажки, а жизней человеческих, как и не бывало. Ясно, просто и дико. Больше здесь делать было нечего. Человек сжирает человека. Как всегда. Ничего нового. Артем и сам готов стрелять в любого, кто станет на пути. Не задумываясь. Пнув ногой американские символы, Артем вернулся на дорогу. Путь впереди – не близкий.
Подойдя к окраине города, Глебов вовремя увидел заставу. Не в смысле пропускной системы или охраны. Застава мародеров, грабивших всех подряд. Он свернул в посадку и решил обойти банду. Только упустил учитель, что мародеры нынче грамотные. Биноклем разжились. И увидели они его уже давно – просто поджидали своего часа.
Понимая, что добыча пытается ускользнуть из рук, пустили наперерез погоню из трех мужичков. У этих троих было главное преимущество – они местные. Так что нагнали Артема на удивление быстро. Чтобы не тратить время решили просто убить. О чем говорили топоры и вилы в руках. Когда оставалось до Артема метров пятьдесят, они молча рванулись к нему в решительном броске. Учитель ударил из двух стволов. Да, позабыл, что обрез точностью не отличается. Так что – молоко. Пропали два патрона.