Кабачок нью-фаундлендцев
Шрифт:
Мегрэ тихонько тронул ее за плечо. Она подскочила, выпрямилась, смущенно посмотрела на него.
— Ой, да я заснула!
— Почему вы не легли? Разве моя жена не отвела вас в ваш номер?
— Да, но я опять потихоньку спустилась. Хотела узнать… Скажите…
Она казалась не такой хорошенькой, как обычно. Во сне кожа ее покрылась испариной, посреди лба появилось красное пятно от укуса комара. Платье, которое она, должно быть, сама скроила из плотной ткани, измялось.
— Вы обнаружили что-нибудь новое? Нет?.. Послушайте. Я много думала. Не знаю, как вам это сказать. Прежде чем
— Нет! Это было выше ее сил. Она разрыдалась. Так и не успокоилась. — В особенности не нужно, чтобы об этом писали в газетах, чтобы узнали мои родители. Они не поймут. Они… — Она всхлипнула. — Вы должны найти убийцу. Мне кажется, я могла бы расспросить людей. Простите, я сама не знаю, что говорю. Вы знаете все лучше меня. Только вы не знаете Пьера. Я на два года старше его. Он как ребенок. А главное, если его обвинят, он способен замкнуться в себе, из гордости ничего не сказать. Он очень уязвим. Его часто унижали.
Мегрэ медленно положил ей руку на плечо, подавил глубокий вздох. Голос Адели еще звучал у него в ушах. Он видел ее, вызывающую, соблазнительную, во всей ее великолепной чувственности. А эта хорошо воспитанная, малокровная девушка пытается подавить рыдания, доверчиво улыбнуться.
— Когда вы его узнаете…
Но Мари Леоннек никогда не узнает, как в море целыми днями, целыми неделями вокруг той черной каюты бродили трое мужчин, в то время как команда в машинном отделении и на полубаке смутно угадывала какую-то драму, наблюдала за морем, обсуждала маневры судна, все больше тревожилась и говорила о дурном глазе и о безумии.
— Я увижу Ле Кленша завтра.
— А я?
— Может быть. Вероятно. Вам нужно отдохнуть.
А немного позже г-жа Мегрэ шепнула в полусне:
— Она очень славная. Знаешь, она уже приготовила себе приданое. Все ручная вышивка… У тебя есть что-нибудь новое? От тебя пахнет духами.
Конечно, он принес с собой резкий запах духов Адели. Этот запах в течение месяцев примешивался на борту траулера к прогорклому запаху трески, в то время как трое мужчин кружились вокруг каюты.
— Спи спокойно! — сказал он, натягивая одеяло до подбородка. И запечатлел на лбу уже уснувшей жены глубокий, прочувствованный поцелуй.
Глава 6
Трое невинных
Все было очень просто, как обычно во время очной ставки. На этот раз она происходила в маленькой комнате при тюрьме. Комиссар Жирар из Гавра, который вел следствие, сидел в единственном кресле. Мегрэ облокотился на черный гранитный камин. На стенах висели различные графики, официальные объявления, литография президента республики.
Свет падал на Гастона Бюзье, обутого в желтые ботинки.
— Введите радиста.
Дверь отворилась. Вошел Пьер Ле Кленш. Его не предупредили об очной ставке, и по его нахмуренному лицу было видно, что он страдает и ждет новых испытаний. Он увидел Бюзье, но не обратил на него никакого внимания и огляделся вокруг, словно не зная, к кому повернуться. А любовник Адели рассматривал его с головы до ног, презрительно надув губы.
Одежда Ле Кленша была потрепана, цвет лица серый. Он не пытался держаться вызывающе или скрыть свою подавленность и был печален, как большое животное.
— Вы узнаете этого человека?
Он пристально посмотрел на Бюзье:
— Нет. Кто это?
— Посмотрите на него внимательно, сверху донизу.
Ле Кленш повиновался и, как только взгляд его остановился на обуви, поднял голову.
— Ну?
— Да.
— Что значит «да»?
— Понимаю, что вы хотите сказать. Желтые ботинки…
— Вот именно! — взорвался вдруг Гастон Бюзье, который до сих пор молчал, злобно поглядывая вокруг. — Повтори же, что я ухлопал твоего капитана. Ну?
Глаза всех устремились на радиста, а он опустил голову и устало махнул рукой.
— Говорите.
— Может быть, это и не те ботинки.
— Ха-ха! — торжествующе захохотал Бюзье. — Вот ты и струсил.
— Вы не знаете убийцу Фаллю?
— Не знаю. Нет.
— Вам известно, что это любовник некой Адели, с которой вы знакомы. Он сам признался, что находился поблизости от траулера в то время, когда было совершено преступление. Так вот, на нем были тогда желтые ботинки.
Тем временем Бюзье вызывающе глядел на Ле Кленша, весь дрожа от бешенства.
— Да, пусть он скажет. Но пусть постарается сказать правду, не то, клянусь, я…
— Помолчите вы! Ну так что же, Ле Кленш? Тот провел рукой по лбу, и лицо его буквально сморщилось от страдания.
— Не знаю! Пошел он к черту!
— Вы видели, как человек в желтых ботинках бросился на Фаллю?
— Я забыл.
— Вы это сказали на первом допросе. Не так давно. Вы продолжаете это утверждать?
— Да нет же. Я видел человека в желтых ботинках… Вот и все. Я не знаю, он ли убийца.
По мере того как продолжался допрос, Гастон Бюзье, который тоже немного струхнул после ночи, проведенной в участке, становился все более самоуверенным. Теперь он покачивался с ноги на ногу, засунув руку в карман брюк.
— Замечаете, как он сдрейфил? Он не смеет повторить свои лживые утверждения.
— Отвечайте мне, Ле Кленш. Пока что мы уверены в присутствии возле траулера двух людей в момент убийства капитана. Во-первых, вас. Во-вторых, Бюзье. Сначала вы обвиняли его, теперь отказываетесь. Значит, там был еще третий? В таком случае вы не могли не видеть этого человека. Кто же он?
Молчание. Пьер Ле Кленш упорно глядел в пол.
Мегрэ стоял все так же, опершись на камин, и не принимал участия в допросе, а только наблюдал за обоими мужчинами.
— Повторяю свой вопрос: был ли на набережной кто-то третий?
— Не знаю, — вздохнул совсем убитый Ле Кленш.
— Это значит, что вы хотите сказать «да»? Ле Кленш пожал плечами, что означало: «Если вам так хочется…»
— Так кто же?
— Было совершенно темно.
— Тогда скажите мне, почему вы утверждали, что убийца был в желтых ботинках. Не для того ли, чтобы отвести подозрение от настоящего виновника, которого вы знаете?