Кабинет доктора Ленга
Шрифт:
– Джорджем Смитом.
Долгая пауза.
– Он адъюнкт. С ним нельзя связаться по телефону кафедры.
– Не могли бы вы дать мне координаты?
– Нам не разрешено это делать.
– Простите, что не представился. Я специальный агент Колдмун из Федерального бюро расследований. Я звоню по официальному делу и рассчитываю на вашу помощь, мисс…
Молчание.
– Простите, но откуда мне знать, кто вы такой? Подайте письменный запрос на официальном бланке.
– Ваше имя, пожалуйста?
– Филлис.
– Просто Филлис?
– Я не собираюсь называть вам свою фамилию. Может, вы вообще не из ФБР. Я же
Она повесила трубку.
Колдмун сидел, закипая от ярости. Он поднял голову, и его взгляд встретился с оценивающим взглядом д’Агосты.
– Что ты скажешь об этом имени – Джордж Смит? – спросил Колдмун.
– По-моему, чушь собачья. – Д’Агоста пододвинул к себе папку, где указывались данные Смита, его научные интересы и причина визита. – Ну-ка, посмотрим… Мэнкоу пригласил Смита взглянуть на коллекцию хункпапа в одном из хранилищ. Что это еще за хункпапа и с чем ее едят? – спросил он, подняв взгляд от бумаг.
– Хункпапа – это племя Сидящего Быка.
– Ах, даже так? Давай-ка позовем Арчера.
Д’Агоста вышел и через пару минут вернулся в компании Арчера.
– Чем я могу вам помочь? – поинтересовался тот с нервной улыбкой.
Сейчас он походил скорее на maitre d’ [75] , чем на начальника службы безопасности.
– У вас есть камера слежения в хранилище хункпапа? – задал вопрос д’Агоста.
– Хункпапа?
– Это племя из народа лакота.
– Ах да. Есть. Очень ценная коллекция.
75
Метрдотель (фр.).
Колдмун заглянул в журнал посещений.
– Мы хотели бы просмотреть записи с этой камеры за шестнадцатое апреля, между полуднем и двумя часами дня.
– Никаких проблем. Я раздобуду их через двадцать минут.
«Двадцать минут?» – впечатлился Колдмун.
– Мы поставили принципиально новую систему видеоконтроля, – гордо заявил Арчер, заметив его удивление, – с возможностью поиска по базе данных и объемом памяти в целый петабайт. Просто вводишь дату, место, временной интервал – раз, и запись получена.
– Прекрасно, – ответил Колдмун. – Мы будем очень благодарны.
Арчер удалился с куда большим сознанием собственной значимости, чем при входе в комнату. Колдмун и д’Агоста продолжили изучать список, но ни одно имя в нем не выделялось настолько, как «Джордж Смит». Прошло двадцать минут, затем тридцать, сорок. Наконец появился Арчер с глубоким разочарованием на лице.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Запись словно бы испарилась.
У Колдмуна кольнуло в затылке.
– Как?
– Не знаю. Система повышенной степени безопасности, автономная, с автоматическим дублированием записей. Похоже на сбой в программе.
«Похоже», – мысленно повторил Колдмун.
– Мне бы хотелось взглянуть на это хранилище.
Арчер, видимо, не ожидал такого поворота.
– То есть посетить его? Когда?
Колдмун посмотрел на д’Агосту, потом снова на Арчера:
– Прямо сейчас.
Арчер совсем растерялся:
– Простите, но я не могу это устроить. Хранилище находится в зоне усиленной охраны. Войти туда можно только с разрешения заведующего отделом антропологии.
– И кто же он такой?
– Доктор Бритли.
Колдмун переглянулся с д’Агостой.
– Мы его еще не опрашивали?
– Он есть в списке, но его никак не отловить.
– Раз так, давай убьем двух зайцев сразу.
40
12 декабря 1880 года, среда
– Значит… мы можем рассчитывать на удовольствие видеть вас, ваша светлость?
Миссис Кэбот-Флинт сидела на краешке стула, насколько позволяли ее комплекция и необходимость хранить подобающее достоинство. Оба ее подбородка слегка подрагивали в ожидании ответа.
Констанс наклонила голову:
– Вы так любезны. На этот вечер у меня не назначено никаких встреч. Я с радостью приму ваше приглашение.
Хозяйка особняка сложила ладони, сверкнув разноцветными камнями на пальцах.
– Превосходно! Превосходно! – Она приняла чуть более расслабленную позу. – Так я попрошу Генриетту налить вам еще чаю.
– Сделайте одолжение.
Герцогиня Иглабронз в последний раз изящно пригубила из чашки и поставила ее на фарфоровое блюдце.
Горничная бросилась заново наполнять чашку, а Констанс с тайным удовлетворением подумала о переменах, произошедших за последние дни. Сначала она обрядила беднягу Мёрфи в пышную кучерскую ливрею и велела сделать так, чтобы они едва не столкнулись с экипажем пожилой женщины прямо на Пятой авеню. Возможно, это был грубоватый способ знакомства, но Констанс не сомневалась в успехе. Стоит только почтенной матроне понять, что Констанс – загадочная аристократка, о которой внезапно заговорил весь город, и эта женщина станет мягкой, податливой игрушкой в ее руках. Так и вышло. Сначала обмен визитными карточками с записками, а затем и приглашение на утренний чай в исполинском, по-мещански безвкусном donjon [76] на той же Пятой авеню, несколькими кварталами дальше.
76
Донжон (фр.).
– Я так обрадована, – продолжила хозяйка. – Я хотела сказать, что вы, несомненно, женщина со вкусом, несмотря на свой нежный возраст, а кроме того… Не подумайте, будто я собираюсь вас расспрашивать, но, насколько я понимаю, вы недавно поселились в Нью-Йорке, и ваш титул – европейского происхождения.
Что за смешная, недалекая женщина! Очевидно, она как раз и собиралась расспрашивать. И откуда еще мог происходить титул, если не из Европы? Может быть, ее здесь принимают за герцогиню Питтсбургскую? Но Констанс в ответ лишь наклонила голову с должной многозначительностью, оставив свои мысли при себе.
Еще один искрящийся всплеск руками.
– Это истинный подарок небес! Видите ли, ваша светлость, наш бальный зал – один из самых больших на всей авеню, и он идеально подходит для бала, назначенного на следующую субботу.
– Прелестное и весьма впечатляющее помещение.
Зал и в самом деле впечатлял. Его площади позавидовал бы сам Линкольн-центр. А вот прелестью он не отличался. Как и весь особняк, зал был отделан в эклектичном стиле и привлекал скорее размерами и пышностью, чем хорошим вкусом.