Кабинет фей
Шрифт:
— И вы еще говорите, что вас трогают прелести Мелани! — сказал Понсе де Леон, пристально глядя на графа. — Боже мой, до чего же слаба ваша страсть!
— Это милое создание нравилось бы мне бесконечно, если бы я только мог льстить себя надеждой на взаимность. Но признаю, что, как бы она ни была добра ко мне, я не в силах больше оставаться в постели. Ложитесь туда сами, кричите, стоните, жалуйтесь на боли в боку; я скажу, что у вас плеврит, и донья Хуана в своем милосердии заставит пускать вам кровь, пока вас не уморит.
Хоть дон Габриэль и был не на шутку раздосадован, он не мог не посмеяться подобной фантазии.
— Мне понадобятся все мои силы, чтобы выдержать холодность Исидоры, — сказал
— А я пообедаю, дабы не растерять моих, — отвечал граф.
Понсе де Леон составил ему компанию и поел как голодный путешественник, а не как страстный влюбленный.
Обе сестры явились в комнату доньи Хуаны, чтобы засвидетельствовать почтение и рассказать ей, что пилигримы здоровы. Их тетка тоже начала выздоравливать, хотя жестоко промучилась все утро. Коль скоро, так заявила Хуана, от симпатического пороха раненый и вправду может подняться так быстро, то она впредь будет только им одним и лечиться, непременно выведает его секрет и приготовит его и для себя, и для всех своих друзей.
— Однако, — сказала она, — возможно ли, чтобы этот бедняжка-раненый мог дойти нынче до моей комнаты?
— Я в этом не сомневаюсь, сударыня, — отвечала Мелани, — он выглядит замечательно и, если я не ошибаюсь, они готовят маленький концерт, чтобы поразвлечь вас.
— Как же я рада, — воскликнула Хуана, — что случай направил их в этот дворец! Нужно оказать им наилучший прием, чтобы они могли расхвалить его повсюду.
Ее племянницы отправились к себе и, пообедав, заперлись вместе.
— Расскажите же мне, что у вас нового, — спросила Мелани у Исидоры, — каково вам теперь, крепче вы или слабее?
— Я несчастнейшее создание на свете, — отвечала та, — мне столь же досадно, сколь и стыдно, что я не могу возненавидеть человека, нарушившего мой покой; вы заметили, что я мало говорила и много размышляла, — я проверяла свои чувства… Нет, не могу сказать.
Она умолкла. Мелани долго молча глядела на нее.
— Вам жаль меня, не правда ли? — продолжала наконец Исидора.
— Как бы я ни жалела вас, — отвечала Мелани, — себя мне еще жальче, ведь теперь я яснее чувствую, как велика моя беда, и думаю, что в вас больше мужества.
— Ах, сестрица, что может мужество, — воскликнула Исидора, — если с ним вступает в борьбу сердечная склонность?
— Однако, — прибавила Мелани, — не кажется ли вам, что эти чужеземцы были бы рады остаться здесь?
— Они так стеснены в средствах, — промолвила Исидора, — что сие было бы неудивительно.
— Не знаю, богаты они или бедны, — отозвалась Мелани, — но, судя по их наружности и уму, несомненно, можно было бы принять их скорее за принцев, чем за простых людей.
— Хватит бесплодных фантазий, бедная моя Мелани, — перебила ее Исидора, — это всего лишь музыканты, они сами нам так представились, не пожелав даже оставить нас в счастливом неведении, и меня восхищает их искренность.
— А я, напротив, не могу им в этом поверить, — отвечала Мелани. — Разве не случалось никому и до них скрывать свое происхождение?
— Нет, — возразила Исидора, — обычно себе приписывают более высокое происхождение, но не бывает, чтобы дворянин выдавал себя за простолюдина.
Почувствовав себя лучше, Хуана послала спросить, не желают ли пилигримы зайти к ней, ведь ей было бы так приятно их повидать, если только Эстеве достаточно окреп. Услышав это, и тот, и другой весьма обеспокоились.
— Боюсь я, — сказал дон Габриэль, — не собираются ли нас спровадить. Мне, пожалуй, уже захотелось слечь.
— О! С этим вы слишком долго тянули; идите же к ней и ничего не бойтесь. Непохоже, чтобы, нащупав у меня вчера неровный пульс, сегодня она пожелала выставить нас за дверь, и либо я не virtuoso [142] ,
142
Virtuoso (ит.) — виртуоз, мастер. Однако в данном случае слово употреблено в иронически-фигуральном смысле.
Итак, дон Габриэль, успокоившись, последовал за пришедшим слугой, а граф тихо и осторожно пошел за ним, из опасения, по его же объяснению, как бы рана снова не открылась. Стоило донье Хуане увидеть их, и она так развеселилась, что немало удивила всех своих дам. Она приказала гостям сесть подле нее, не желая слушать никаких доводов, к коим те прибегли, дабы избежать подобных вольностей, и попросила потешить ее песней. Граф и дон Габриэль не заставили себя уговаривать. Заметив в углу арфу, они спросили разрешения сыграть на ней, что им, разумеется, было с радостью позволено. По приказу тетки послали за племянницами, и, как только те явились, граф, желая расположить к себе сострадательную Хуану, запел:
О Небо, удали от нас свои угрозы, Утешь нас, осуши скорее наши слезы, Довольно нам страдать, Довольно горевать. В опасных сих краях кому достанет власти Огородить нас от напасти? Кто бедных странников избавит от воров — Грозы окрестных всех лесов? О Небо, удали от нас свои угрозы, Утешь нас, осуши скорее наши слезы, Довольно нам страдать, Довольно горевать.Донья Хуана была в несказанном восхищении, услышав, как замечательно поет молодой музыкант, а узнав, что он к тому же поэт, перебила его, воскликнув:
— Клянусь святым Иаковом, покровителем Испании [143] , вам больше не надо опасаться воров, вы в хорошем доме и не скоро еще его покинете, а когда это и случится, мы дадим столь многочисленную стражу, что не вам — грабителям придется бояться!
Тут наши пилигримы принялись наперебой изъявлять ей свою почтительнейшую благодарность, она же упрашивала их продолжать концерт, что они и исполнили наилучшим образом.
Нетрудно догадаться, что дамы, столь благосклонные к пилигримам, слушали их с необычайным удовольствием; при этом все были несколько разочарованы, ибо их взоры и вздохи не находили желаемого отклика. Понсе де Леон глядел лишь на Исидору, та же непрестанно обращала свой взор к графу; граф не отрывал восторженных глаз от Мелани, она же только и думала, что о доне Габриэле. Хуана же тщетно расхваливала графа и досаждала ему так, что он не сказал ей ни единого ласкового слова.
143
— Клянусь святым Иаковом, покровителем Испании… — Св. Иаков — один из двенадцати апостолов, один из сыновей Зеведеевых (брат его Иоанн Богослов, евангелист, автор Апокалипсиса; мать Саломея, спутница Христа и апостолов). После сошествия Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы (Деян. 2: 1–4) переправился через Средиземное море и проповедовал Евангелие в Испании и Португалии. Похоронен в соборе в Сантьяго-де-Компостела (см. примеч. 5 к первой части данной новеллы) и считается покровителем Испании.