Качели в Пушкинских Горах

Все пошло шиворот-навыворот с тех пор, как Китайская Кошка начала играть на скрипке. Если раньше мы дружили — я, Рерих и она, — то теперь она нас знать не хотела. Я из-за этого не переживал, а Рерих похудел и как будто меньше ростом стал.

Наш двор — прямоугольник. Три стороны — дом в виде буквы «П», одна сторона — парк. Через пять арок двор наполняется ветром. Арки свистят, как сопла у ракет, и

Рерих пошел учиться в художественную школу и окончательно свихнулся. Дни и ночи готов стоять под окнами Китайской Кошки и слушать, как она издевается над бедной скрипкой. Она к этому времени выучила две песни: «Некуда заиньке спрятаться» и про сороку, которую слопала рыжая лиса. Обе песни грустные. Китайская Кошка вытягивает из скрипки тягучие, жалостливые звуки, наматывает их на смычок и сама тихонько подпевает.

Теперь ее просто так во дворе не встретишь. Только вечером, когда она гуляет с сенбернаром Маклаухом. Ростом он с теленка, два желтых фонаря-глаза и клыки торчат. Он всех собак в нашем дворе сильнее. Только боксер Эйт из второго подъезда его не боится.

Китайскую Кошку прозвали так за картину, которая висит у них в прихожей. Китаец в синих штанах гладит толстую серую кошку. Кошка похожа на воздушный шар — такая она гладкая и круглая. Кажется, вот-вот взлетит! А рядом еще один китаец сидит. Борода у него, как спутанный шпагат, и глаза закрыты.

А на самом деле Китайскую Кошку зовут Оля Шаргородская.

Рерих ходит по двору и смотрит на ее окна, как маленький мальчик на фотоаппарат, откуда должна птичка вылететь. Я до самой школы эту несуществующую птичку подстерегал. Но она так и не вылетела. Наверное, нравится ей в фотоаппарате сидеть. Из окон Китайской Кошки слышится классическая музыка. Наш двор теперь как консерватория. А Китайская Кошка — будущий гений. Бах, Моцарт, Гендель — вот с кем она теперь дружит…

Через несколько дней мы увидели, как она тащила домой пюпитр. А гордости было, словно не пюпитр, а магнитофон «Грюндиг».

— Где стулья бархатные? — закричал Петька Лукин. — Где красные бархатные стулья для музыковедов и театралов?

Когда она начинала пиликать, весь двор сходился под окнами и помирал со смеху. Петька Лукин забирался на дерево и вел оттуда репортаж, как комментатор с футбольного матча.

— Внимание! — орал он. — Величайшее событие в музыкальной жизни планеты! Китайская Кошка готовит скрипку и ноты! Мир застывает в восхищенном ожидании… Да… Богат репертуар юного дарования. Что она выберет? Песню про зайца или про сороку, которую так неосторожно слопала рыжая лиса? Итак, тише… Тише вы! Она подносит к подбородку скрипку… Взмах смычка — и польются божественные звуки… Но кто? — Тут Петька в гневе вскидывал руки и чуть не падал с дерева. — Кто смущает гения? Кто смеет? А… Она закрывает окно… Эй! Олька! Открой! Все равно слышно. Жалко, что ли?

Петька слез с дерева. Мы шатались от смеха, обнимали скамейки, и только Рерих стоял в сторонке с видом человека, потерявшего кошелек.

Но один раз Китайская Кошка приблизилась к нам. Мы с Рерихом сидели на скамейке и вырезали свои инициалы. Хотелось, чтобы осталась о нас память. Желтые листья кружились вокруг нас, случайный луч солнца упал на скамейку и тут же словно провалился под землю. Это сизая туча с огромным носом проглотила солнце, как таблетку. То ли будет дождь, то ли нет? И Китайская Кошка появилась неожиданно. Белые волосы вокруг головы шевелятся, папка со скрипичным ключом, белые гольфы, плащ белый, и только футляр, где скрипка лежит, черный.

— Посиди с нами, — сказал Рерих. На лице у него появилась глупая улыбка. Он теперь будет все время так улыбаться. А когда Кошка уйдет, снова станет нормальным человеком.

Китайская Кошка состроила гримасу, не удостоила его ответом. Она стояла и покачивалась на своих тонких ногах, как пластмассовая кукла. Странная у Китайской Кошки привычка — покачиваться.

— Идешь домой? — спросила она.

— Иду, — обрадовался Рерих, забыв про все.

— Я не у тебя спрашиваю…

— Мне и здесь хорошо, — ответил я.

Китайская Кошка поддала ногой скрипку и наклонила голову.

— Хо-ро-шо? — по слогам переспросила она. — Ну тогда сиди…

Рерих догнал ее, замахал руками. А я остался сидеть на скамейке. В это время проходила мимо девочка с третьего этажа — Инга. Но она и не думала спрашивать, пойду я домой или нет. Ей все равно…

Рерих у нас тоже человек искусства. Если Китайская Кошка все время думает о своей скрипке, то Рериха ждет не дождется дома гипсовая голова Гомера. Отец Рериха — скульптор, и в мастерской у него много гипсовых голов — мужских и женских. Венера, безрукая и безногая, в углу стоит. А еще в мастерской полно тараканов. Они по головам, по Венере, по картинам ползают. Год назад у нас с Рерихом любимая игра была — «охота на тараканов».

Жаль, что мы с Ингой в разных школах учимся. Я в двух метрах от дома, а она в центр на автобусе ездит. Мы с ней иногда здороваемся, а чаще нет. Как получится. Вернее, когда она меня замечает. Инга высокая. Волосы темные, коротко подстриженные. Это Китайская Кошка любит вокруг себя волосы распускать. Фея. Когда ветер дует, лица не видно. А у Инги волосы до плеч не достают. Китайская Кошка медленно идет-плывет, а Инга быстро — не догонишь. Один раз я из окна интересную картину наблюдал: дождь льет, Инга идет с зонтом, и Рерих по лужам из овощного магазина скачет. Но сетка с картошкой его книзу тянет. Инга остановилась, подождала его и взяла под зонт. До парадного под одним зонтом дотопали и еще на крыльце о чем-то разговаривали. Я Рериха спросил о чем, а он говорил: «Не помню…»

Выносил я в мусоропровод ведро и встретил на лестнице Китайскую Кошку. Она была в халате, разрисованном драконами, и в туфлях с загнутыми носами. Китайская Кошка на йогах, гейшах и далай-ламах помешалась. А из всех восточных стран больше всего Японию любит. У них даже календарь с иероглифами.

— Привет! — поздоровалась она.

— Привет! — ответил я. У меня из ведра сыпались арбузные корки, пустые консервные банки, а Китайская Кошка стояла и на это смотрела. Она-то наверняка вышла выбросить коробку из-под торта или бутылку из-под кока-колы. Они ее у себя дома как воду пьют…

— Я завтра не хочу к учительнице идти. Я хочу прогулять… Пойдем в кино или в парк?

— Ты что? — говорю. — А на скрипке кто будет играть?

— Мы ее под лестницей спрячем, — сказала Китайская Кошка. — Там Лешкина коляска стоит. Я раньше туда портфель прятала…

Я ничего не сказал. До меня вдруг дошло, что нечего Китайской Кошке на моем этаже делать. У них на втором свой мусоропровод имеется. Только, может, он засорился? Мусоропровод, он всегда снизу засоряется…

— Завтра видно будет, — сказал я Китайской Кошке.