Кадар
Шрифт:
К счастью, остальные вещи были, кажется, в норме. На всякий случай, я их облучил тоже. Инструменты, одежда, мебель, стены… На всё про всё у меня ушло около пятнадцати минут.
Потом я оделся и вышел на крыльцо. То, что я увидел сейчас, при свете дня, произвело на меня впечатление ещё более удручающее, чем вчера. Только сейчас я по-настоящему осознал масштабы постигшей нас катастрофы. Добрая половина домов в городе была разрушена. Повсюду – следы пожаров и многочисленных Извержений, заваленные полуобгоревшими брёвнами, битым кирпичом и прочим мусором улицы. Покосившаяся башня биогенератора, впрочем, стояла вроде бы ещё достаточно прочно. Какие-то
Вот это да!
Я ошеломлённо переводил взгляд то налево, то направо, но везде было одно и то же – покрытая дымящейся золой равнина, отступающий под напором людей лес.
Ничего себе!
Я помотал головой, но зрелище не исчезло.
Да нет, подумал я, такого просто не может быть. Это я, наверное, сплю. У нас же техники столько даже в лучшие времена отродясь не бывало. Откуда эти вездеходы?! Да и людей там не меньше тысячи, наверное.
Ничего не понимаю.
Тут меня кто-то окликнул:
– Корд! Проснулся наконец-то!
Я оглянулся. Ко мне шёл Дорз.
– Доброе утро, смерть лесу, – приветствовал я его.
– Для кого утро, а для кого уже и день. Тебя Шлепень-Шлемень с отчётом уже второй час ждёт.
– Да знаю я. Сейчас подойду. Скажи мне только, что это там происходит? – Я мотнул головой в сторону обрыва.
Дорз без всякого интереса туда посмотрел.
– Кажется, там выжигают лес, – сказал он. – Что тебя так удивляет? – Он криво усмехнулся и как бы испытующе на меня посмотрел. – Э, да ты, брат, и впрямь не в курсе.
– Не в курсе? Чего – не в курсе?
– Спать надо меньше. В общем, сегодня спозаранку люди с Чарта пришли, предложили объединиться. Пригнали всю свою технику, биогенератор, биомассу – двести тонн. У них, оказывается, тоже вчера была заварушка. От города почти ничего не осталось. М-да. Но теперь, похоже, лесу конец, верно?
И он снова как-то испытующе на меня посмотрел.
– Верно, – согласился я. – Вместе мы сила.
Дорз заторопился.
– Ладно, – сказал он. – У меня тут ещё дела, так что я пошёл. А ты слишком долго не затягивай. Я имею в виду визит к директору. Он, ты знаешь, не любит, когда его заставляют ждать.
– Хорошо, – сказал я и снова стал разглядывать чёрную равнину внизу. – Значит, говоришь, с Чарта люди пришли. Вот уж так новость.
Дорз ушёл.
Я же ещё какое-то время любовался работой боевиков, размышляя о перспективах дальнейшей борьбы, – похоже, лесу действительно скоро конец, потом зашагал к административному корпусу.
Кабинет Шлепень-Шлеменя был, пожалуй, единственным в городе помещением, имевшим более-менее обжитой вид. Всё-таки начальство как-никак. Два высоких окна справа полускрывали тёмно-зелёного бархата шторы, словно бы стекавшие из-под потолка на пол. У стены напротив стоял коричневый кожаный диван. Над этим диваном висела картина – тяжёлая, в золочёной раме. Странный сюжет был изображён на ней. Ну, лес, зелёным ковром покрывавший равнину, – это понятно, а вот что за машина такая располагалась над ним? Единственное, что я мог сказать про неё, это то, что была она явно летательная. И это всё. Никогда я подобных машин не то что не видел, но даже и слышать о них не слышал. А ведь я всё-таки технический инженер. Мне по роду моих занятий полагается быть в курсе. А вот поди ж ты. Не менее странной мне казалась и располагавшаяся внизу надпись: "Экспедиция Егора Шлемова покоряет Кадар. Автор – И.С. Лезоринс". Кто такие эти Шлемов, Лезоринс и Кадар, я также не имел представления.
Пол устилал стёртый чуть ли не до дыр ковёр. В углу справа стоял чёрный эбонитовый куб с широким раструбом-горловиной вверху и точно таким же раструбом-горловиной внизу. Это был малый синтезатор для всяких там мелочей – незаменимая в наших условиях вещь. Ещё один куб, поменьше, стоял там же, и я вдруг с удивлением признал в нём тот самый оранжевый аккумулятор, который не далее как вчера притащил из леса. Вот так-так! Ай да директор! Когда же это он успел сработать-то?! А я, простая душа, этот аккумулятор на какой-нибудь вездеход предполагал пристроить. Что ж, ладно.
У дальней стены располагался огромный, словно крепость, письменный стол. Похожие на оборонительные фашины штабеля многочисленных папок, ощетинившиеся, словно бастионы, карандашами и ручками пластмассовые стаканчики. Над всем этим – висящая в мягком полумраке шафрановая лысина генерала- хозяина.
Когда я вошёл, лысина приподнялась и на меня глянули тусклые отсутствующие глаза.
– Доброе утро, – пробормотал я несмело. – Смерть лесу.
Взгляд у Шлепень-Шлеменя стал более осмысленным.
– А, Корд, – произнёс он низким глуховатым голосом. – Проходи, дорогой, присаживайся.
– Спасибо.
Я осторожно присел на краешек стула.
– Ну, что скажешь?
– Нож вот потерял, – вздохнул я.
– Нож! – фыркнул Шлепень-Шлемень. – А вместе с ножом и вездеход впридачу, да?
Я вздохнул снова.
– Ладно, – сказал Шлепень-Шлемень после паузы. – Давай, что там у тебя.
Я протянул ему через стол подобранный по дороге кусок полуобгоревшей древесины. Директор взял его, потом встал и подошёл к синтезатору. Не желая упускать лишнюю возможность понаблюдать за работой диковинной машины, я зашагал следом.
Роста директор был невысокого, зато фигуру имел широкую, кряжистую. Свисавшие чуть ли не до колен руки увенчивались огромными пудовыми кулаками. И мне, и всем прочим жителям города эти кулаки внушали невольное уважение. Такими разве что сваи забивать. И откуда это только пошло, на директора, занимавшегося исключительно бумажными делами, столько биомассы изводить? Впрочем, как и я, он всё-таки специалист, нужная для города единица. Вполне возможно, что интеллект и физический облик друг от друга неотделимы. Стоит ущемить одно, как сейчас же изменится и другое. И далеко не факт, что в лучшую сторону. М-да.
Шлепень-Шлемень набрал на пульте нужную комбинацию, сунул в верхний раструб кусок древесины, и синтезатор загудел. Секунд через пять, впрочем, он замолчал, а из другого раструба, внизу, выскользнул и упал на пол свежеиспечённый нож. Я сейчас же его подхватил. Нож был чуть тёплый.
– Учу вас, учу, – проворчал Шлепень-Шлемень, усаживаясь обратно за стол. – И никакого толку. Как об стенку горох. Ну как ещё мне вас убеждать, что технику надо беречь? Ведь когда утрачивается что-то крупное, то это уже навсегда. Понимаешь – навсегда?