Кадар
Шрифт:
– Идиот! – заорал я на него.- Я тебе что сказал делать?! Хочешь, чтобы я тебе по мордасам засветил.
Вид у него был совершенно обалделый.
– Ну, чего вылупился?! Беги сейчас же за ним.
Мы оба посмотрели на брошенный облучатель. Он всё ещё лежал рядом с вездеходом, от которого не утонувшей осталась одна только крыша. В принципе, его ещё можно было спасти.
– Давай-давай, – сказал я. – Поторапливайся. А то ведь утонет. Я тебе за него голову потом оторву.
Но он по-прежнему мешкал. Тогда я, рассердившись уже не
– Ты чего! – закричал Кип, тоже стервенея.
– А ничего! Если она тебе так дорога, то и лезь за ней. Облучатель заодно прихватишь. Ну!..
Он уставился на меня какими-то бешеными глазами. Желваки на его лице вздулись, брови сдвинулись к переносице. Казалось, он бросится сейчас не за тетрадью, а на меня.
Я невольно отступил на шаг.
Но он всего лишь сказал:
– Дурак! Сам не понимаешь, что выбросил.
– Ну вот, – сказал я, успокаиваясь. – Таким ты мне нравишься больше. Хоть на нормального мужика стал похож. Ну так как – полезешь или слабо?
И он, скотина такая, полез. Трусил, было видно, но всё равно полез. Полез, несмотря на то, что шансов достать тетрадь уже практически не было. Бурая масса, клокоча и пузырясь, подобралась к ней уже почти вплотную.
Я с ненавистью смотрел в его удаляющуюся спину, желая только одного: чтобы он провалился, провалился поглубже, наглотался бы этой бурой дряни, а я бы его потом вытащил, вытащил и с наслаждением – раз, другой, третий – врезал ему по мордасам.
Нет, есть всё-таки справедливость на свете. Всё именно так и случилось.
Только он поднял свою злополучную тетрадь, как почва под ним расступилась, и он провалился по пояс. Ох, и закричал же он.
Ненависть во мне испарилась сейчас же. Со смесью злорадства и страха за него я бросился рядом с ним на живот и закричал:
– Хватайся скорее! За руку мою хватайся!
Он, конечно же, вцепился в мою руку, как утопающий за соломинку. Минуты три мы пыхтели, напрягаясь изо всех сил, сантиметр за сантиметром выволакивая его из трясины.
В конце концов мы выкарабкались-таки. Причём тетрадь свою он так и не бросил. Да ладно, хрен с ней, с тетрадью-то, главное, что сам цел остался. Пусть читает, бумажная душа, если ему так это нравится.
Фу-у-ух!!
Мы проворно отбежали к месту, где лежала оставленная мной аппаратура. Пожалуй, можно теперь и отдохнуть.
Однако отдохнуть нам не удалось.
Только мы рухнули в изнеможении на землю, как из холма, того самого, что я десятью минутами раньше так нещадно поливал огнём, вдруг выстрелил в небо фонтан бурой жижи. Через мгновение не только Кип, но уже и я оказался облепленным ею с ног до головы. Не сговариваясь, мы тут же вскочили и, подхватив оставшееся имущество, бросились прочь.
Далеко убежать, впрочем, нам не удалось. Земля вдруг под нами дрогнула, изогнулась как бы, нас подбросило метра на четыре вверх, и мы с изумлением и ужасом увидели впереди себя зелёный вал, удивительным образом сочетавший в себе то, что он и вырастал и удалялся одновременно. Это была чудовищных размеров волна, кольцевая волна, в центре которой находился так неразумно затронутый мною холм.
С каждой секундой она, удаляясь, вырастала всё выше и выше, и вот – мы уже не на равнине, а на дне гигантского зелёного кратера, стены которого, устремляясь вверх, быстро отвоёвывали у неба пространство.
Никогда за всю мою жизнь мне не приходилось видеть ничего подобного.
Я в ужасе закричал, закрыл руками лицо, потом упал на землю, ожидая неминуемой, казалось бы, гибели. Мне уже казалось, что это – никакой даже не кратер, а чудовищных размеров пасть, готовая в любой момент захлопнуться.
О, Небо! Святое, непорочное, спаси, спаси нас!
Прошла минута, другая. Смерть почему-то не приходила. Я решился открыть глаза.
Кратера не было. Вокруг снова была покрытая зелёными холмиками равнина, а перед самыми моими глазами висело лицо Цугенгшталя. Я без всякого удивления посмотрел на него, подумав только, откуда это он тут взялся, как вдруг сообразил, что Цугенгшталь вовсе не рядом со мной, что он далеко, очень далеко и что из-за горизонта торчит одна только его голова. О, Небо, каких же размеров была эта голова?!
Что-то в ней, этой голове, сразу же приковало моё внимание. Какое-то выражение в глазах – не то величественное, не то манящее. Кажется, я уже видел что-то подобное где-то. Только вот где?
Я встал. Я готов был уже, не чуя ног, бежать к этому лицу, но в самый последний момент сдержался, стиснул только кулаки и зубы, стиснул до боли, так, что на ладонях выступила кровь.
Потом я посмотрел на Кипа. Бедняга, он стоял, подавшись всем телом вперёд, не спуская с фантома Цугенгшталя заворожённого взгляда.
Вот он сделал шаг, потом другой.
– Эй! – позвал я его. – Ты куда?
Но он не ответил. Сомневаюсь, что он вообще меня в этот момент слышал. Он шагал, как заведённый, размеренно и как бы сомнамбулически, а до бурой массы, в которой утонул вездеход, осталось всего несколько метров.
– Сто-о-ой!
В три скачка я догнал его, схватил за плечо и рывком развернул к себе. Выражение его лица испугало меня. Его бескровные губы что-то беззвучно шептали, глаза невидяще смотрели сквозь меня.
– Кип! Дружище! Очнись! – крикнул я, встряхивая его за шиворот.
В его безумных глазах появилась и исчезла какая-то искра. Он замычал что-то невразумительное, потом попробовал меня оттолкнуть, и тогда я дважды его ударил – под левый и под правый глаз, несильно, так, чтобы не вырубить его, а только слегка ослепить.
Он закрылся, защищаясь, руками, покачнулся, но не упал, так как я снова схватил его за шиворот.
Взбучка, похоже, пошла ему на пользу. Он явно стал более управляемым.