Кадавр. Как тело после смерти служит науке
Шрифт:
В половине двенадцатого остается только усадить UM006 в положение водителя автомобиля. Он оседает и склоняется набок, вроде парня в соседнем с вами кресле в самолете, который заснул и наклонился к вашему плечу.
Джон Каваног берет труп за лодыжки и толкает назад, пытаясь ровно усадить в кресле. Но, когда он делает шаг назад, труп опять сползает. Джон подталкивает его вновь. В этот раз он удерживает его, пока Мэтт обвязывает колени UM006 и всю окружность сиденья клейкой лентой.
«Положение головы неправильное, — говорит Джон. — Голова должна быть направлена ровно вперед». Опять клейкая лента. По радио исполняют романс «Вот что мне нравится в тебе».
«Он опять осел».
«Попробуем лебедку?» Дебора продевает под руки трупа ремень и нажимает кнопку, которая запускает лебедку, подвешенную к потолку. Труп вздрагивает и медленно повисает на ней, как комики из Borscht Belt [28] . Он слегка приподнимается на сиденье, а затем медленно опускается назад, принимая нужное положение. «Хорошо. Отлично», — говорит Джон.
Все
28
Borscht Belt — популярное место летнего отдыха еврейского населения Нью-Йорка. — Примеч. пер.
Мэтт в последний раз проверяет готовность оборудования. Радио — я не сочиняю — исполняет «Попади в меня самым метким выстрелом». Проходит еще пять минут. Мэтт запускает поршень. Раздается громкий звук, хотя сам удар происходит беззвучно. UM006 падает. Не как злодей в голливудском фильме, а скорее, как перекошенный мешок с бельем. Он падает на пенопластовую прокладку, которая была предусмотрена для этой цели. Джон и Дебора подходят, чтобы его осмотреть. Вот так. Никакого визга тормозов и скрежета металла, и поэтому кажется, что удар не может причинить вреда или беспокойства. Контролируемый и запланированный удар уже не трагедия, теперь это наука в чистом виде.
Родственники UM006 ничего не знают о том, что происходит с ним сегодня вечером. Они знают только, что он завещал свое тело для образовательных или исследовательских целей. Родственникам не сообщают по нескольким причинам. В тот момент, когда сам человек или его семья решают передать тело для научных исследований, никто не знает, как это тело будет использовано и даже в каком университете. Тело отправляют в морг того университета, которому оно было завещано, но может быть перевезено с одного медицинского факультета на другой, как в случае UM006.
Семья может узнать о судьбе тела близкого человека от самих исследователей после того, как оформляются документы о поступлении тела (или частей тела), но до начала экспериментов. Теперь, после проведения слушаний в Палате представителей, такая практика существует.
Исследователи, занимающиеся безопасностью движения и получившие финансовую поддержку от NHTSA, но не указавшие четко, что в их исследованиях могут использоваться пожертвованные тела, обязаны до проведения экспериментов войти в контакт с семьей покойного. По словам руководителя Биомеханического исследовательского центра NHTSA Рольфа Эппингера, семьи редко высказывают протест.
Я беседовала с Майком Уолшем, который работал с одним из основных подрядчиков NHTSA — с корпорацией Calspain. Уолш лично приглашал членов семьей покойных для встречи, как только тела прибывали в лабораторию, то есть через день или два после смерти, поскольку не подвергшиеся бальзамированию тела сохраняются недолго. Уолш был руководителем проекта и, кажется, мог бы поручать такую не очень приятную работу кому-то еще. Но он предпочитал встречаться с родственниками покойных лично. Он подробно сообщал им, как и зачем будет использоваться тело близкого им человека. «Им объясняли суть всей программы. В некоторых случаях это было изучение последствий удара в модельной системе, в других — последствий аварий с участием пешехода [29] , в третьих — изучение последствий аварий в полноразмерных автомобилях для краш-тестов». Безусловно, у Уолша был талант. Из сорока двух семей, с которыми он беседовал, только две воспротивились использованию тел, причем не из-за специфического характера исследований, а потому что ранее они предполагали, что тело будет отдано для пересадки органов.
29
Цитирую материалы конференции по автомобильным краш-тестам: «Автомобили редко переезжают пешеходов, они их подбрасывают». Обычно происходит следующее: бампер ударяет по голени, а передняя часть капота — по бедру, сбивая человека с ног, так что ноги взлетают над головой. Потом пешеход приземляется, ударяясь головой или грудью о капот или лобовое стекло. В зависимости от силы удара его может подбросить еще раз, так что он стукнется о крышу автомобиля, а оттуда сползет на мостовую. Или он может остаться лежать на капоте с головой, расплющенной о лобовое стекло. Обычно после этого водитель автомобиля вызывает скорую помощь. Если только за рулем не находится кто-то вроде медсестры Чент Мэллард из клиники Fort Worth, которая продолжала ехать с человеком на капоте, вернулась к себе домой и якобы даже поставила машину в гараж, бросив человека истекать кровью на лобовом стекле. Это произошло в октябре 2001 г. Мэллард была арестована по обвинению в убийстве. — Примеч. авт.
Я спросила Уолша о том, выражали ли родственники желание ознакомиться с результатами исследований после их публикации. Он ответил, что нет. «У нас создалось впечатление, что мы сообщали людям даже больше информации, чем они хотели получить».
Чтобы избежать возможной негативной реакции семей усопших и общественности, исследователи и преподаватели анатомии в Великобритании используют отдельные части тел или патологоанатомических образцов (то есть забальзамированных фрагментов тел) вместо целых трупов. Тут приходится учитывать
Британские исследователи знают то, что мясники знали всегда: если вы хотите, чтобы людей не беспокоила судьба мертвых тел, нужно использовать их по частям. Коровья туша производит неприятное впечатление, а грудинка вполне подходит для ужина. У человеческой ноги нет лица, глаз или рук, которые когда-то держали ребенка или давали пощечину любовнику. Ногу трудно ассоциировать с живым человеком, которому она принадлежала. Анонимность частей тел облегчает обезличение, необходимое при работе с трупами: перед вами уже не личность, перед вами человеческая ткань. Она не может переживать, и никто не переживает за нее. Вы можете производить с ней такие манипуляции, которые было бы мучительно производить в отношении чувствующего существа.
Но давайте смотреть на вещи рационально. Почему для кого-то нормально сначала отрезать деду ногу, а потом упаковать ее для отправки в лабораторию, где ее подвесят на крюке и будут бить по ней модельным бампером, но не нормально использовать тело целиком? Разве отрезание ноги делает последующую процедуру менее неприятной или более уважительной? В 1901 г. французский хирург Рене Ле Форт посвятил много времени изучению состояния костей лица после нанесения ударов тупыми предметами. Иногда он использовал головы трупов: «После декапитации голову с силой стукнули о закругленный край мраморного стола», — сказано в описании эксперимента в книге «Эксперименты по челюстно-лицевой хирургии Ле Форта» (The Maxillo-Facial Works of Rene he Fort). А иногда голова оставалась на теле: «Тело целиком лежало в положении на спине, при этом голова свешивалась со стола. По верхней правой челюсти наносили сильный удар деревянной дубинкой…» Неужели человек, осуждающий второй способ проведения исследований, на рациональном уровне предпочитает первый? Какова разница с этической или с эстетической точки зрения?
Кроме того, для биомеханической адекватности эксперимента часто предпочтительно, чтобы тело оставалось целым. Отдельное плечо, установленное на стенде и подвергающееся ударам импактора, ведет себя не так и получает не такие увечья, как плечо, присоединенное к торсу. Когда плечи начнут самостоятельно получать водительские права, возможно, станет оправдано их изучение как самостоятельных объектов. Даже такое, казалось бы, простое научное исследование, как ответ на вопрос, сколько может выдержать человеческий желудок, прежде чем он разорвется, может быть проведено по-разному. В 1891 г. любопытный немецкий врач по фамилии Кей-Аберг предпринял попытку воспроизвести опыты своего французского коллеги, выполненные шестью годами ранее, в которых изолированные человеческие желудки наполняли содержимым до тех пор, пока они не лопались. Однако Кей-Аберг изменил условия эксперимента, оставив желудки внутри их обладателей. Возможно, он почувствовал, что тогда эксперимент будет в большей степени отражать реальную ситуацию дружеского ужина, поскольку случаи присутствия на ужине желудка без хозяина редки. Более того, экспериментатор придал телам сидячее положение. Однако в данной конкретной ситуации стремление ученого соблюсти биомеханическую корректность ничего не изменило. В обоих случаях, как сообщается в журнале The American Journal of Surgery за 1979 г., желудок разрывался при объеме содержимого 4000 см3 [30] .
30
Как догадываются читатели, знакомые с разделом еды в Книге рекордов Гиннесса, этот рубеж преодолевался многократно. Некоторые желудки — в результате удачной наследственности или длительного опыта — гораздо вместительнее среднего желудка. Одним из обладателей такого желудка был знаменитый режиссер Орсон Уэллс. По свидетельству владельцев одного из ресторанчиков в Лос-Анджелесе, этот большой человек однажды уселся за столик и разом прикончил восемнадцать хот-догов.
Рекорд всех времен могла бы установить двадцатитрехлетняя манекенщица из Лондона. Этот случай был описан в журнале Lancet в апреле 1985 г. По весу еда, ставшая для молодой женщины последней в жизни, превысила 8 кг, а по составу включала в себя: полкило печени, килограмм почек, полукилограммовый стейк, 250 г сыра, два яйца, два толстых куска хлеба, вилок цветной капусты, десять персиков, четыре груши, два яблока, четыре банана, по 800 г изюма, моркови и винограда, а также два стакана молока. После этого ее желудок разорвался, и она умерла. (Желудочно-кишечный тракт человека является убежищем для миллиардов бактерий, которые, если перейдут за границы своей территории, создают массивную и часто фатальную системную инфекцию.)
Второе место так и не смогла занять тридцатиоднолетняя жительница Флориды, психолог, которая была найдена мертвой в собственной кухне. В медицинском отчете содержимое желудка женщины описано следующим образом: «8700 см3 плохо пережеванных, непереваренных хот-догов, брокколи и хлопья в жидкости зеленого цвета, содержавшей множество мелких пузырьков». Природа зеленой жидкости осталась загадкой, как остается загадкой распространенное пристрастие к хот-догам у современных любителей поесть (цитируется в соответствии с сайтом www.salon.com). — Примеч. авт.