Кадиллак-Бич
Шрифт:
— Эй, я знаю хороший еврейский анекдот, — сказал Ленни.
— Я тоже раньше любил еврейские анекдоты. Пока не попал в историю.
— Что ты хочешь сказать?
— Как ты думаешь, откуда евреи попали в Майами?
— Сдаюсь! Куба? Серж кивнул.
— Нет, правда, — не отставал Ленни.
— Многие на самом деле приехали с Кубы.
— Да я пошутил, — сказал Ленни. — Просто вспомнил про кубинцев в Майами.
— Когда в Европе дела шли хуже некуда, евреи разлетелись кто куда, — объяснил Серж. — Многие перебрались в Штаты, но другие не сумели сразу выправить документы, у некоторых на это ушли годы. С пароходов их высаживали на Кубе, чтобы ждали.
— Теперь мне стало неловко.
— С другой стороны, я ценю хорошую шутку. Если это «смех с тобой, а не над тобой», тогда можешь продолжать.
Автомобиль с агентами проехал на желтый свет, держась довольно близко. Наследующем перекрестке машина, ехавшая между ними, повернула направо, и агенты оказались как раз за лимузином, что позволило Биксби отлично рассмотреть внутренности салона в бинокль.
— Что там происходит? — спросил Миллер. Биксби настроил фокус.
— Похоже, обсуждают что-то важное.
— Вероятно, стратегическое совещание о жизни и смерти, — съязвил Миллер. — Решающий момент, приближающаяся опасность дистиллирует мысли до стерильной чистоты, коммуникация сужается до основных элементов выживания. Я бы все отдал, чтобы услышать, о чем они говорят.
— Раввин на мотоцикле… — говорил Ленни.
— Ортодоксальный? — Что?
— Раввин ортодоксальный? Так забавней. Мне нужно выстроить в голове картинку. От чудных хасидских кудряшек у меня живот сводит от смеха.
— Не знаю.
— Есть две вещи, которые никогда не бывают лишними в комедии: гипсовые лубки для шейных позвонков и ортодоксальные раввины. Допустим, у тебя фильм с дохлым эпизодом, который нужно оживить шуткой. Отправьте парня с лубком на шее. Он бесценен: идет по улице осторожно и очень медленно, у него перелом позвоночника, от полного паралича отделяют миллиметры, и тут появляются рабочие-строители, несущие несколько длиннющих стремянок… От смеха я вытираю слезы. То же самое с ортодоксальными раввинами. Все, на что они способны, это выглядеть очень серьезно и молиться. Поставьте их на батут — и все кончено!
— Никогда бы не подумал, — признался Ленни. Мик подал ему еще один стаканчик.
— Так где твой анекдот?
— О’кей, раввин, то есть… Подождите, я… Кажется, меня заклинило.
— Доложите позже, когда восстановите связь.
— О’кей.
Серж захлопал в ладоши перед Расти и Дутом.
— Возвращаемся к жизни! — воскликнул он и сунул серебристый диск в проигрыватель DVD.
— Сейчас будем проезжать, — предупредил Серж. — Когда-нибудь видели «Яростного быка»?
Никакой реакции.
— Хорошо. Помните ночной клуб, который держал Джейк Ламотта в Майами? Приближаемся. Я недавно выяснил адрес в недрах библиотеки. Уверен, там сейчас другой клуб, но надеюсь, они сохранили исторический интерьер нетронутым.
Взгляд Сержа не отрывался от окна, пока лимузин подъезжал к Двадцать первой улице.
— Вот это место… — спохватился он. — О Господи! Останови машину! Останови машину!
Чи-Чи притормозил у тротуара.
«Краун-виктори» с агентами остановился на полквартала позади.
Чик Ренфро вернулся в штаб-квартиру ЦРУ.
— Что-нибудь нашли? — спросил агент Шеффер.
— Ничего нового, — сказал Ренфро и повесил пальто. — Похоже, в ФБР что-то знают, но не много. Уэбб пытался блефовать.
— Я думал, вы не сдержитесь.
— Шутишь? Это ведь отличная новость. После долгих лет мы снова возвращаемся в Гавану.
— Но если за операцией стоит не ФБР, тогда кто же? Петерсон?
— Сомневаюсь, — сказал Ренфро, расслабляя узел галстука. — Не чувствуется направляющей руки. Думаю, все складывается само собой.
— Я не понимаю вас.
— Представь себе Майами. На поверхности — прекрасный город: современный, изощренный, задающий быстрый темп. Но внутри — никакого контроля. Проведи здесь пару дней, сам поймешь. Человек всегда ищет тайный умысел там, где процесс развивается хаотически. В данном конкретном случае время и условия сложились как раз для спонтанного возгорания. Растущее чувство неудовлетворенности в эмигрантской среде, коллапс Советского Союза, преклонный возраст Кастро, и вдруг эскадра катеров выходит в море в сторону юга. Удивительно, что это не произошло раньше.
— Но почему вы так радуетесь?
— Вас, молодые люди, тогда здесь не было… — Ренфро сел за компьютер и начал что-то искать. — Шестидесятые годы — страшное время для агентства. Ребята из ФБР всегда считались золотыми мальчиками. Диллинджер, Бонни и Клайд, Элджер Хисс [55] , Розенберги. И что мы имеем? Залив Свиней и убийство Кеннеди, кинохроника, Освальд дает Кубе повод для смеха. Моральное состояние ужасающее. Такое не забывается.
— Но вы же не собираетесь вступить в игру?
55
Элджер Хисс (Alger Hiss; 1904–1996) — служащий госдепа США. Обвинен в шпионаже в пользу Советского Союза, приговорен за клятвопреступление.
— Конечно, нет. Мы остаемся абсолютно непричастными. Если дело лопнет — мы не имеем к нему никакого отношения. Если сработает — мы удержим равновесие, чтобы вовремя налететь и получить приз. Беспроигрышный вариант.
— Звучит обнадеживающе.
— Вот он, — сказал Ренфро, открыв домашнюю страницу «Сержа и Ленни». — Передай мне телефон.
Миллер и Биксби посматривали одним глазом на припаркованный лимузин, а сами натягивали бронежилеты и проверяли вооружение.