Кадота: Остров отверженных
Шрифт:
– Я решил играть по правилам Серых. Закладывать семена сомнений, будучи вхожим в их собственную структуру. Мне повезло, что я работаю с людьми, которые изначально не вписывались в их систему, в которую они заставляют играть всех. Ты не первая, с кем я веду такие политические беседы. Я считаю это своей миссией – вытаскивать из карцера наиболее проснувшегося из всех, пока никто не видит, и заводить с ним небольшие дискуссии.
– Правда? Но… Скажи, Макс, чего ты хочешь добиться такими разговорами?
– Ну, как видишь, я все еще здесь, исполняю свою миссию. При этом, скажу тебе кое-что. После каждого разговора с заключенным я открываю им одну вещь – что, донеся на меня другим коллекторам, он сможет смягчить свое наказание и обменять пожизненное изгнание на острове на десятилетнюю работу в шахтах на материке. В этом и заключается моя миссия. Как видишь, ни один из двухсот восьми человек, с которыми я беседовал, не доложил о моем криминальном поступке '654'. Надеюсь, ты не станешь моей последней. – он слабо заулыбался, мельком взглянув на меня, а затем на темное небо.
– Невероятно. И… Наверное, в твоих стандартных беседах есть некая точка давления? Ты уже испытал ее на мне?
– …Ты из Расы Свагов? Голубоглазых?
Я подтвердила легким кивком головы, порыв ветра всколыхнул мои длинные волосы, перебирая их в игривом танце.
– Тогда, как Сваг, ответь мне, помнишь ли ты что-нибудь о Великой Дарийской Расе, которая полностью исчезла после Черного Дня? – в его интонации чувствовалось твердое спокойствие.
– Не называй их великими, – отрывисто выпалила я, чувствуя горький привкус во рту от разговора. – Дарийцы были единственной Расой из четырех, которая выступала против единства. Им нужны были только превосходство и контроль над другими тремя Великими Расами, во что бы то ни стало!
Мои слова были встречены непроницаемым взглядом Макса. Сердце гулко стучало о грудную клетку, в то время как между нами установилась неловкая тишина.
Наконец он прервал молчание: – Это твое мнение. Я понимаю его причину.
Я уставилась на него, вскинув брови.
– Пожалуйста, только не говори мне, что твое мнение о серебряноглазых и их ужасных делах иное? – я сделала шаг навстречу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
Макс лишь передернул плечами, в уголках его губ заиграла бескорыстная улыбка.
– Ты не станешь пытаться понять мое мнение, когда так сильно стремишься защитить свое от стороннего влияния. Я не буду пытаться убедить тебя изменить его.
Хотя его отстраненная позиция меня и возмутила, мне все же было искренне интересно узнать его точку зрения.
Равнодушие Макса еще больше разожгло мое любопытство. Я настойчиво спросила: – …Может, хотя бы попытаемся?
Мужчина вздохнул, запустив руку в копну светло-каштановых волос. Мрачноватая улыбка дала понять, что он едва ли надеется на мое понимание.
– Как пожелаешь. Но только потому, что ты сама меня об этом попросила. Хотя, поверь, довольно сложно вести цивилизованный разговор об этом, – он замялся, взгляд его стал отрешенным, – когда даже твоя семья не желает открывать глаза на очевидные вещи вокруг.
Я растерянно моргнула, удивленная внезапным личным откровением.
– Они не разделяют твоих взглядов? – поинтересовалась я, уже более мягким голосом.
Какое-то мгновение он не отвечал. Макс смотрел в черную даль поверх моей головы. Когда он снова взглянул на меня, в его карих глазах было что-то уязвимое и тревожное, чего он не демонстрировал до сих пор.
– Нет. Мои родители не хотели, чтобы их беспокоили вещами, которые способны изменить то, как они воспринимают мир на протяжении всей своей сознательной жизни. Это пугает, я понимаю их мотивы. Но все же было больно не иметь возможности разбудить самых близких людей от чересчур комфортной дремы.
– …Макс, – тихо начала я, – обещаю, я хотя бы попытаюсь понять твою точку зрения. Даже если она будет отличаться от моей. Меня уже вряд ли что-нибудь сможет испугать.
В его уставших от работы глазах промелькнула печаль, которую я раньше не замечала.
– Буду рад, если ты просто выслушаешь, – стоически произнес он. – Может быть, когда все это закончится, ты вспомнишь мои слова с улыбкой.
Что именно он имел в виду под "закончится", я не знала. Конец нашего разговора? Конец… света?
Вдруг я почувствовала, как пол заходил ходуном под моими ногами. Я не могла объяснить это ощущение. Оно странно дезориентировало, казалось, будто что-то всколыхнуло твердь.
Я попятилась, едва не потеряв опору. Паника снова охватила все тело.
– Что происходит?!
Макс не ответил. По крайней мере, не сразу. Прислонившись спиной к металлическому, потертому временем столбу, который я приняла за часть балкона, он не сводил взгляда с горизонта.
– Ты сказала, что не боишься. Подойди ко мне. Ближе.
Он протянул руку, беря мою холодную ладонь в свою уверенную хватку, и притянул меня вплотную к ограждению. Я с трудом подавила удивленный вздох.
Мой мир закружился, реальность исказилась до дискомфорта, когда осознание медленно вползло в мою голову. Мы не стояли на твердой земле. Мы двигались… по воде.
Теперь я это ощущаю! Волны, легкое покачивание гигантского судна на водных потоках.