Кадры памяти
Шрифт:
Я был с ним нежен. Возможно, даже чересчур. Он быстро понял, что может взять верх, что я расслабился и не собираюсь его воспитывать. И так же быстро он понял, что это значит, к моему благоговейному ужасу, — что я отпер все замки и дозволил ему незамеченным пройти мимо моей подозрительности и горького опыта, мнительности и даже знания будущего. Это был первый раз в моей жизни, когда столь близкий и жаркий контакт обошёлся без предсказаний. Я до сих пор ничего не узнаю о будущем Эцагана, как ни стараюсь. Равно как и о своём собственном. Он ласкал меня, и я прижимался к нему, как будто
Я решил познакомить его с Азаматом через пару месяцев. В конце концов, парню нужна была работа, и потрясающая его прелесть — далеко не единственное его достоинство. Эцаган — толковый, смелый и невероятно ловкий. Я знал, что Азамат не пожалеет, если возьмёт его. Мальчишка встретил меня в радостном волнении, он был, конечно, наслышан о нашем капитане, а поскольку от природы он весьма честолюбив, то ему, конечно, было невероятно важно попасть в самую лучшую команду. Он даже пару раз просил меня не рассказывать о нём Азамату, потому что хотел быть принятым в команду за собственные заслуги, а не по знакомству. Но я сказал, что уже поздно, Азамат не мог не заметить, что в моей жизни появился новый человек, и он всё равно всё поймёт.
С другой стороны, Эцаган — настоящий породистый муданжец, не переносящий никакого уродства. Он знал, что Азамат в этом смысле будет неприятным зрелищем, но клятвенно обещал мне совладать с собой при встрече, потому что знал, насколько важен для меня мой друг. Азамат, конечно, сам понимает, что урод, и не рассчитывает произвести приятное впечатление, но мне было бы очень некомфортно, если бы два важнейших человека в моей жизни не смогли друг друга выносить.
Мои опасения оказались не напрасными. Когда мы вошли в ресторан, где назначили встречу, и обошли столик, за которым сидел Азамат, Эцаган весь напрягся и сжал зубы так, что желваки заходили. Пересилив себя, он всё-таки поздоровался, сел за стол и ответил на все вопросы, какие Азамат задавал соискателям.
— Говоришь складно, — довольно отмечает Азамат. — Я, конечно, ещё в деле тебя проверю, уж извини, без этого никак. Ну а пока спрашивай всё, что хочешь, у тебя ведь есть опыт работы, значит, и требования сложились.
Эцаган немного колеблется, а потом опустив глаза произносит:
— Про условия мне Алтонгирел рассказал уже… Вы… не обидитесь, если я ещё подумаю?
Азамат сужает веки.
— Ну подумай, если есть, о чём.
Эцаган кивает, извиняется и уходит несколько более поспешно, чем было бы вежливо.
Азамат грустно смотрит ему вслед.
— Сомневаюсь, что он придёт ещё раз. Я ему слишком неприятен.
— Он привыкнет! — я кидаюсь на защиту. Только бы они не поссорились, только бы не поссорились!
— Ты это наверняка знаешь? — хмыкает Азамат. Мне нечего ответить.
— Как ты можешь на него всё время смотреть? — Эцаган меряет шагами гостиную своей небольшой гарнетской квартирки. — Он же ужасен!
— Он мой лучший друг, почти брат, и отличный капитан!
— Ну и что! Как я могу подчиняться такому пугалу?! Звездолёт — очень тесное пространство, как можно терпеть такое соседство? Да я есть не смогу с ним за одним столом!
— А чего ты хотел, мальчик мой, отправляясь в космос? Думал, тут все богоподобны? — не выдерживаю я. — Похоже зря тебя мамочка из родного дома отпустила, рано ещё, не готов ты к самостоятельной жизни!
Эцаган вспыхивает.
— Моя мать убита.
Я замолкаю на полуслове. Почему же он мне раньше не сказал? Как это неудобно, что я не могу про него ничего выведать… Я пытаюсь извиниться, но у меня это всегда плохо получалось, а Эцаган совершенно не рвётся меня прощать. В итоге я ухожу совершенно раздавленный.
Я названивал Эцагану следующие три дня, но он меня игнорировал. Азамат, конечно, заметил мою озабоченность, догадался о её причинах и теперь смотрел на меня виновато, что ещё сильнее выводило меня из себя. На четвёртый день мы улетели на задание, а на пятый Эцаган сменил гнев на милость. Как я узнал позже, он пришёл в космопорт на встречу с другим капитаном, заметил, что нашего корабля нет, и испугался, что я совсем его бросил.
Дальнейшие три месяца мы изредка встречались на планете и периодически перезванивались по нетбуку, когда мне позволяла работа. Теперь я очень хорошо понимал, почему в своё время Азамат просил ему не звонить во время заданий. У меня снова появилось ощущение, что дорогой человек от меня отдаляется, а я ничего не могу с этим сделать.
После обряда смены сезонов, который я провёл в ночь на начало зимы по муданжскому календарю, я зашёл в кухню разговеться и встретил там неожиданно весёлого Азамата. Несколько часов назад мы снова приземлились на Гарнете, и вся команда разбежалась развлекаться, так что я был несколько удивлён, обнаружив Азамата на корабле.
— О, Алтонгирел! — приветствует он меня. — Я как раз тебя ищу. Ты был прав, твой приятель и в самом деле пришёл.
— Мой приятель? — я моргаю.
— Ну, Эцаган. Он ведь всё ещё твоя пара, разве нет?
— Да, конечно… Погоди, он пришёл наниматься?
— Ну да. Я послал его в зал размяться, потому что надо же проверить, на что он годится в рукопашной. Хочешь посмотреть?
— Ещё бы!
Я мчусь в зал, оставив Азамата далеко позади. Эцаган оборачивается на шум и смущённо улыбается.
— Ты всё-таки решил, что сможешь его терпеть? — выпаливаю с порога.
Эцаган молчит, пару раз приседает и подпрыгивает, делает вид, что сосредоточен на разминке. Потом сдувает с лица завитой локон.
— Я решил, что ты прав, я действительно веду себя, как ребёнок. Отец не был бы мной доволен, если бы узнал, что я из-за какой-то брезгливости потерял дорогого человека. А ты ради меня от Байч-Хараха не уйдёшь. Хотя… — он поднимает на меня серьёзный взгляд. — Забудь, что я это сказал. Я не хочу заставлять тебя выбирать. И, в конце концов, мне нужна работа, а он и правда лучший капитан. Так что не мешай мне, я хочу произвести хорошее впечатление.
Я отхожу в угол и усаживаюсь на корточки, пряча глупую улыбку за рукавом. Мне тепло и радостно на душе.