Кадры решают все!
Шрифт:
— Ну все, дождалась, — наехала я на Маринку. — Глядишь, молчала бы, так сейчас уже были бы на свободе.
— Как же, отпустят они нас, — вздохнула Широкова. — Мы же свидетели их преступления. Нам теперь самое место в какой-нибудь канаве. И зачем я только с тобой пошла, сидела бы себе сейчас в саду, ворковала, как голубка.
— Успеешь еще, — пытаясь отыскать верх мешка, бросила я ей и тут же попросила: — Помоги лучше отсюда вылезти. Дай-ка заколку свою.
— Если ты думаешь, что я втыкаю в голову ножи, то ты сильно заблуждаешься, — догадавшись о том, что я собираюсь делать, ответила Широкова. — У меня обычная ракушка.
— Жаль, — вздохнула я. — Такой я ничего не сделаю.
— Все, — обреченно протянула Маринка. — Нам конец. Нас свяжут и бросят в воду. И никто и не вспомнит, что была такая Марина Широкова, оптимистка и хохотушка, — начала заунывную песню моя подружка.
Я молчала, не перебивая ее, тем более что и сказать-то для поднятия духа было особо нечего. Мы и в самом деле полезли туда, куда не следовало, и теперь нас могут убить только за то, что мы слишком много знаем. И ведь никто не спасет и не придет на помощь. Новые знакомые, скорее всего, решат, что мы уехали домой, а Виктор, Кряжимский и Ромка и вовсе не в курсе, где мы есть. У них свои дела. Так что, как ни крути, а выходит, что ситуация у нас незавидная.
Глава пятая
Не знаю, сколько именно времени мы сидели в том злополучном мешке, но из него нам все же позволили вылезти. В тот момент, когда уставшая браниться, кричать и ворчать Маринка решила немного вздремнуть, тем более что делать-то больше было нечего, в комнату кто-то вошел. Мы обе сразу насторожились, но зря. Неизвестный подошел к мешку, перерезал веревку и, даже не удосужившись проверить, живы ли те, кто внутри, сразу вышел, громко хлопнув дверью.
— Ну наконец-то, — обрадовалась Маринка и заторопилась покинуть столь неудобное транспортное средство.
Я последовала за ней. Мы быстро вылезли из мешка, но легче нам от этого не стало, так как комната, в которой нас заперли, была ужасно темной, просто непроглядной. Она либо не имела окна, либо последнее просто было зашторено чем-то плотным. Совершенно ничего не видя, я шагнула чуть в сторону и, тут же обо что-то споткнувшись, громко выругалась.
— Ух ты! — восхитилась Маринка. — Да ты, оказывается, тоже иногда прямо как я можешь. Все на меня кричишь, а сама…
— Не время сейчас для разборок, — осадила я Широкову. — Помоги-ка лучше окно найти.
— Так это по стене идти нужно, — подсказала Маринка, и мы с ней, совершенно не видя друг друга, направились вперед, искать эту самую стену.
Когда же я наконец уперлась ногами во что-то, то в первую минуту отскочила, но потом, подумав, что, кроме нас с Широковой, в комнате вряд ли кто есть, снова приблизилась к этому не опознанному пока объекту и начала его ощупывать. Скоро мне стало ясно, что это обычный стул. За ним, как я могла догадываться, и была стена, к которой я тут же потянулась обеими руками.
— Вот и стена! Я ее нашла, — радостно выкрикнула Маринка в тот самый момент, когда я коснулась ее же.
— Естественно, стена, тут везде стены, — буркнула я, не понимая, чему Широкова так радуется. — Если бы ты окно нашла или выключатель, тогда другой разговор, — и я продолжила поиски.
Медленно двигаясь вдоль стены и обшаривая ее повсюду, где только хватало рук, я перемещалась по комнате. Маринка, судя по шумам и недовольному бубнению, раздававшемуся каждый раз, когда она на что-то натыкалась, делала то же самое. И ей повезло больше, так как сначала она отыскала дверь, о чем сразу сообщила мне, а затем нашла и выключатель. Радостно взвизгнув она тут же врубила в комнате свет.
В первую секунду мы обе сразу зажмурились, свет слепил с непривычки глаза, но затем, когда чуть попривыкли, мы получили возможность осмотреть все вокруг себя: как выяснилось, нас закрыли совсем в небольшой комнате. Зато заставлена она была всем, чем только можно. Здесь были старые полуразвалившиеся стулья, косой, не имеющий одной дверцы комод, шкаф без стекол и много чего другого. Было здесь и долгожданное окно, через которое я, еще начав только поиски, мечтала сбежать. Оно было забито фанерным листом и, судя по тому, как из-под него задувал ветер, не имело стекла.
— Что это за каморка? — брезгливо поморщившись, спросила у меня Маринка. — Тут что, бомжи живут?
— Скорее уж те бандиты, что нас похитили, — предположила я.
— Все равно. Они что, совсем нищие? Ты посмотри, какой у них тут развал? Да здесь же не только человеку, скотине жить стремно будет. А это что? — она указала на стоящую на столе миску с чем-то, слабо напоминающим еду. — Это типа они нам ужин принесли?
Я повела плечами, не зная, что ей ответить. Меня и саму интересовало, что это за место и зачем нас в нем заперли.
Ну, насчет «зачем» было отчасти ясно, ведь нас с Маринкой спутали с какой-то неизвестной девицей, которую мы полезли спасать. Но ведь не могли же преступники не заметить, что в мешке двое, а второй-то человек им вроде как и не нужен был. Или нужен? Может, они и на нем нажиться решили. Тогда почему не посмотрели, кто это?
Масса вопросов одолевала меня, но я не находила ответа и на половину из них. Все было невероятно запутано.
— Ну и что теперь делать? — спросила у меня Маринка.
Я покосилась на забитое фанерой окно.
— Снова прыгать? — устало вздохнув, догадалась Широкова.
— А ты что, предпочитаешь дождаться, когда для тебя откроют дверь? — спросила я.
— Да, в общем-то, нет, только… — Маринка испуганно покосилась на дверь.
— Что? — напряглась моментально я.
— Там, кажется, кто-то идет, — ответила мне подруга и, подскочив тут же ко мне, испуганно протянула: — Оля, я боюсь.
— Не могу тебя ничем утешить. Я тоже боюсь, — обреченным голосом ответила я, но все же обняла Маринку за плечи.